Колкая малина. Книга третья

Ветер злобно дунул по сухому насту,
И он на солнце заискрил, как на ёлке мишура.
Наст, плотный и шершавый, подобно пенопласту
Белыми боками трётся о тебя.

Он голыми руками холодный снег копает

В каком-то фантастическом порядке.
Он сам себя пьянит и сразу отрезвляет,
Уверенный в себе и за себя.

Под этой белой коркой поздние цветы

Медленно, но верно умирают.
Эти пасынки осенней суеты
К началу холодов только зацветают.

Кто видел на снегу яркие цветы,

Уверует в любые чудеса.
Ты только их руками не бери:
Они сгорят в присутствии тепла.

Они не могут ни любить, ни обещать,

И на свету им остаётся несколько минут.
Они способны на прощание покивать,
А потом остекленеют и замрут.

Любите всякие цветы – холодные и тёплые,

Они себя во имя нас в жертву принесут.
Они всегда живые, нежные и добрые,
С ними нас поздравят, и с ними помянут.

Селёдка

Зайдите в гастроном, купите себе водки,
Хлеба Бородинского и провесной селёдки,
И пару пачек Беломора фабрики Урицкого,
Да ещё чего-нибудь нашего, мужицкого.

Если спички за копейку кинули на сдачу,

То это сто процентов – на скорую удачу.
Мы в магазине день своей получки обозначили,
Не зря же целый месяц на дядю отбатрачили.

Все покупки влезли по карманам,

Плохо было только со стаканом,
Но, кто водку в подворотне с горла не выпивал,
Тот в современном мире мало понимал.

А в подворотне ссаками воняло,

Но это нас нисколько не пугало,
И хоть на бочке перевёрнутой селёдочные кости,
Мы каждый день здесь дорогие гости.

Нас помоечные мухи радостно встречают,

Они, наверно, тоже про получку нашу знают.
Нам селёдку провесную в клочья «Правды» завернули,
Возможно, на приятный аппетит тонко намекнули.

Водка из горла льётся водопадом,

И всё это становится прописанным укладом,
И если это обзывают бытовым алкоголизмом,
То, что тогда зовётся развитым социализмом?

Учитесь