Колкая малина. Книга вторая

В заброшенной земле, за заборами и свалками,
Старый красный призрак отшельником живёт.
Он очень неопрятен и, не пахнущий фиалками,
Много лет чего-то стережёт.

Он ходит по руинам и помойкам

Как по ухоженным аллеям и бульварам,
Он по своим скучает новостройкам,
По рапортам, докладам и фанфарам.

Не узнали призрак коммунизма?

Он всё ещё мечтает быть употреблённым.
Отец бесплатного труда и романтизма
Бродит злой и неопохмелённый.

В своих печах он переплавил миллионы

И в человеческие формочки из глины разливал,
Но, как водится, предатели сдали бастионы,
И сейчас он нищим на задворках прозябал.

Его не оценили, так как не достроили,

А с ним бы наступила благодать.
Всех бы правильных в казармах обустроили,
И неверных нашли бы, чем занять.

Вон оттуда снова манифестом угрожают,

Что вроде уже хватит по помойкам шляться.
Они опять за целый мир переживают,
Потому и не давайте им опохмеляться.

Рассудок

На паперти у старенькой церквушки
Сидел старик сутулый и седой,
Он мял для серенькой голубки хлебные горбушки
И подкидывал иссохшею рукой.

Он прошёл с Крестом на рясе три войны,

А в этот год в Медовый Спас сошёл с ума:
Он не превозмог свалившейся беды,
А смерть во избавленье не пришла.

Ломали комсомольцы Царские Врата

И Святых плевками унижали.
В этот день ему запели голоса,
И по милости рассудок отобрали.

Он онемел, но видел и внимал,

То ему осталось в наказанье.
Он «Символ веры» про себя всё время повторял,
И не искал людского состраданья.

Комсомольцы с песнями хворост собирали

И сложили на завалинку под Храм,
А потом с речёвками пламя раздували,
И потянуло дымом по вызревшим хлебам.

Небеса закрыло серой пеленой,

А в голове вдруг заиграла русская гармонь.
Он поклонился оземь белой головой,
Спину разогнул и шагнул в огонь.

Синдром