Колкая малина. Книга вторая

Кто-то скажет, что сталь закаляет в пыли
И запросто может булат отковать,
Но даже такой не увидит черты,
Под которую страшно людей загружать.

Если переполнялись сосуды ожиданий,

И сам уже помойным запахом пропах,
В призывах исчезают знаки препинаний,
И вместе с ними умирает личный страх.

И кто-то сам себя объявит прокурором

И будет отвоёвывать права,
И в исполненье своего же приговора
Себя заявит в роли палача.

Помойный запах из себя не истребить —

Это плод душевного измора.
Даже если всех неверных перебить,
Не избежать национального позора.

И закипят сосуды ожиданий,

Пузырясь кровавыми слезами.
И чтобы не терять своих завоеваний,
Раскуют дамаск корявыми слоями.

Говорят, что сабли закаляли на ветру,

Но карающий не может что-то изменить,
Он вдыхает только пустоту,
Пытаясь всех, кроме себя, винить.

К нам и мне

Судьба у маленькой собачки — до смерти быть щенком,
Ведь кому-то и тюрьма кажется приютом.
Никто не хвастается нажитым горбом,
Но свои даты отмечает праздничным салютом.

Осень к нам приходит очень тихо,

А в маленьком сердечке — огромная тоска:
В двери к нам уже постучалось лихо,
И в непробудном сне звонят в колокола.

Дни пришли, когда мы стали неудобны,

Но даровано с небес право говорить.
Великие на многое способны,
Только собственную смерть не могут отменить.

Наверное, это всё, что нас объединяет —

Страх смерти и последняя черта,
А в повседневности пусть каждый понимает,
Что когда надо — сам ответит за себя.

Под каждым флагом прославляется свобода,

А каждое рожденье — это крик и плач,
Но во всей истории человеческого рода
За каждой революцией всегда стоял палач.

Осень к нам приходит очень тихо

И, крадучись, уходит в никуда,
Не потому что полная трусиха —
Она нам оставляет нерешёнными дела.

Ко дню Крещения