Колкая малина

Липнет глина под ногами,
Шелест крыльев стрекозы.
Целуют впалыми губами
Своих внуков старики.

Качалка нефтяная коленями скрипит,
Дядьку у забора от вермута мутит.
Ничего не ладится, даже разговор
О том, кто из соседей в драке победит.

По проулку чавкают чьи-то сапоги,
То к барачным девочкам крадутся женихи.
Будут под пластинки танцы-медляки,
И оденут ножки в ажурные чулки.

А качалка нефтяная бормочет заунывно,
Мучает гармошку спившийся матрос.
Ему с горла не кажется противно,
С таких, как он, какой бывает спрос?

За катухами девочка визжала,
Гармонист орет про парус на ветру.
Тихонько человеческое в людях умирало,
Уступив дешёвому вину.

А железная качалка кровь Земли сосала —
Главный символ трудовых побед.
За катухами девочка истошно заорала,
А ей-то было от рождения всего 15 лет.

Алатырь

В неназванном краю на перекрестии дорог
Стоит дремучий камень Алатырь.
Для путников он есть как полубог:
Он худшему могила, а ослепшим поводырь.

К нему своих невест приводят женихи,
И они, стоя на коленях, читают вновь и вновь
На теле Алатыря всего лишь три строки:
«Веру сохрани, не потеряй Надежду и обрети Любовь».

Сохранивший Веру не отвернет с пути,
Что бы ему звезды ни сулили.
Он пшеницей прорастет из своей земли,
Чтобы его телом голодных накормили.

Кто Надежду не оставил, тот всегда в пути,
Его держит на себе отвесная стена.
Он идёт и зажигает путеводные огни
И трогает руками облака.

А кто обрел Любовь, больше всех страдает
В пламени всеобщего греха,
Потому что всё теперь любовью измеряет,
С трепетом и страхом глядя в небеса.

Стоит дремучий камень Алатырь
На перекрестках страстного пути.
Однажды здесь построят монастырь
И освятят для Веры, Надежды и Любви.

Кухня