Колледж МПС

Вода была тёплая. В этом месте течение слабое, поэтому я предложил покидать мяч в воде, выяснив у хозяина мяча сначала, что воду он не пропускает. Или не должен пропускать…

Поиграли, с визгом и воплями, но мои ожидания не оправдались, потому что мяч значительно потяжелел и начал тонуть.

Тогда мы вынесли его на солнышко, сушиться, и сами разлеглись на горячем песочке.

Я расстелил шкуру Миа-тян, пусть просохнет и подышит свежим воздухом, сам развалился на песке.

Рядом со мной тут же прилегла Маули, и обе девочки тоже присоединились к нам, наверное, любопытно было, что за подружка появилась у меня.

Но сразу не решались задать вопрос, вот и начали потихоньку играть, беседовать о разных мелочах.

Пацаны лежали своей компанией, снисходительно усмехаясь, когда поглядывали в нашу сторону. Наверное, сочувствовали мне, что попал к девчонкам в лапы. А лапы эти начали рисовать у меня на спине всякие узоры, Маули потихоньку чистила мне уши, а Мася стала тихонько исследовать мой хвост.

Я был не против, потому что все прикосновения девочек мне были приятны.

Не заметил, когда настроение Маули изменилось. Она напряглась и сказала Масе:

- Не трогай хвост!

- Почему? – удивилась она, помахивая моей шелковистой кисточкой у своего лица. Кошечка зашипела:

- Оставь, сказала!

- А что будет? – не поняла наезда девочка, проводя кисточкой по своему лицу. Я приподнялся на локте, думая, что надо бы гасить ссору, но не успел ничего сказать, как вдруг Маули кинулась к Масе и ударила когтистой лапой ей по лицу.

Я успел подставить руку! Три глубокие царапины пробороздили моё предплечье, побежала тёмная кровь.

Побелевшая Мася отшатнулась от нас, Маули застыла, недоумённо глядя на мою окровавленную руку.

- Брысь! – гневно прикрикнул я на неё, и она съёжилась, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух, замерла, только язычок мелькал между губ.

Я начал зализывать раны, но от обилия крови мне стало дурно, зато мальчишки не растерялись, порвали чью-то рубашку и быстро стали перевязывать мне руку. Все молчали, поражённые случившимся.

Немного придя в себя, я снова едва не потерял сознание от ужаса, представив, что могло случиться, не подставь я вовремя руку. Маули оставила бы на лице Маси такие ужасные раны, какие могли остаться на всю жизнь, уродуя девочку, а то и выцарапала бы глаз.

Наверняка Маули приговорили бы к смерти, а, может быть, и меня, за то, что вывел дикую кошку к людям. Она ведь моя собственность, а хозяин за всё отвечает. В следующую очередь Шеннгирр ещё не полностью освободил меня из-под своей опеки, значит, и он попадает под статью о причинении вреда человеку.

Конечно, мы с Маули можем сбежать в Подгорье, но тогда наш хозяин наверняка загремит в тюрьму, за попустительство, или у него отберут поместье, затребуют виру, и даже изгонят из города навсегда.

Я посмотрел на Маули. Кошкодевочка сидела, съёжившись, возле расстеленной шкуры. На меня не смотрела.

- Одевайся! – тихо сказал я, потому что сил не было кричать и злиться на глупую девчонку. Вот что её разозлило?! Подумаешь, хвост! Вот если бы Мася начала играть моим передним хвостиком, тогда, конечно, можно было злиться, а так… Не понимаю чего-то?

Маули покорно оделась, начала сворачивать шкуру, а я умоляюще смотрел на ребят, не в силах попросить их промолчать о происшедшем.

- Не бойся, Вася! – понял меня мальчик, старший в нашей компании, Ростик, - Мы никому не скажем, лишь бы взрослые не видели. У нас уже был случай, нам запретили купаться, а мы не послушались, и Буську чуть не сожрал крокодил. Если бы кто увидел, больше не пустили бы сюда. Мы понимаем, нам тоже попадёт за этот случай, если узнают, что мы играли с вами, без разрешения.

- Крокодил? – удивился я, хлопая глазами.

- Ну да, чудовище такое, из Подгорья выбралось. Потом его твой хозяин выследил и убил.

- Спасибо вам! – сердечно сказал я.

- Да что там! – пытался улыбнуться Ростик, - Машка тоже виновата, вечно спорит! – Мася сидела, виновато опустив голову. У мне стало тепло в груди. Даже не ожидал, что нам, зверям, будут сочувствовать люди.

Ещё раз попрощавшись, не решаясь обняться с друзьями, попросил прощения у Маси. Она тихонько заплакала, то ли от испуга, то ли ещё от чего. Меня не задерживали, понимая, что мне надо лечить руку и скорее скрыться, пока не увидел кто из взрослых. А то начнутся расспросы, что и как. Свою рубашку я отдал, взамен порванной на бинты.

Надев штаны, я взял Маули за руку и повёл домой. К фрау Миллер идти уже не было смысла.

По дороге я усиленно размышлял, что сказать хозяину. С одной стороны, надо рассказать всё, как было, но я боялся, что мою девочку продадут кому-нибудь, а то и вовсе, отдадут в замок дикого барона.

Но и не знать о происшедшем хозяину нельзя. Надо, чтобы Шеннгирр был в курсе дела, а не узнал об этом в какой-нибудь таверне.

Маули была подавлена, молчала всю дорогу, только иногда шмыгала носом. Когда пришли, хозяин, удивлённый и встревоженный нашим ранним появлением, сам вышел нам навстречу.