Коллекционеры и меценаты в России

Представление к ордену Станислава 1-й степени купца-еврея было само по себе вызовом дворянско-чиновной системе и не имело прецедента. И разгорелась «битва». С одной стороны был миллионер-предприниматель со своими миллионами и связями, а с другой — традиции, амбиции и законы полуфеодальной империи. Первый «раунд» Л. С. Поляков проиграл, так как при рассмотрении его дела в Комитете о службе чинов гражданского ведомства и о наградах, проходившем под председательством министра императорского двора графа И. И. Воронцова-Дашкова, было решено единогласно «ходатайство отклонить». В качестве повода был использован тот аргумент, что «носимый Поляковым чин действительного статского советника, которым он награжден за неслужебные отличия, не соответствует значению того чина 4 класса, который приобретается действительною государственною службою и в котором только возможно пожалование орденом Святого Станислава 1-й степени»^{89}.

Однако далее произошло, казалось бы, труднообъяснимое. Всего через год члены Наградного комитета были извещены о «высочайшем согласии» на получение Л. С. Поляковым указанной награды, хотя в положении просителя ничего не изменилось. Один из служащих императорской канцелярии в письме И. И. Воронцову-Дашкову писал о своего рода шоке, который «поразил» бюрократический синклит при известии о согласии царя наградить «данное лицо станиславскою лентою»^{90}. Трудно определить, какие «рычаги» приводились в движение, но достоверно известно, что активную поддержку домогательствам Л. С. Полякова оказывал управляющий императорской канцелярией К. К. Ранненкампф.

Аналогичное противодействие было оказано Л. С. Полякову и в Сенате по поводу возведения его «в дворянское достоинство». Трижды ему было отказано, и лишь в 1897 г. по личной просьбе министра юстиции Н. В. Муравьева он «высочайшим именным указом» получил дворянство^{91}. Подобный «триумф» вряд ли был бы возможен без закулисных ходов, суть которых чаще всего сводилась к обычному подкупу высокопоставленных лиц, хотя документировать подобные «неформальные отношения» чрезвычайно трудно. Однако доподлинно известно, что у богатых купцов не стеснялись «брать в долг» даже члены царской фамилии. Много в обществе говорили, например, о том, что дядя царя, Николай Николаевич, «одолжил» у купцов Хлудовых несколько сот тысяч рублей ^{92}.

Деньги решали многое. С конца XIX в. любой крупный делец мог иметь высокий чин по «Табели о рангах». Надо было лишь заплатить. И капиталисты платили в фонды различных благотворительных учреждений, делали прочие пожертвования, а чиновники в центральных учреждениях скрупулезно подсчитывали эти взносы и определяли, какой награды достоин жертвователь. Звания, ордена, а вслед за этим и сословные права часто становились по сути дела объектами купли-продажи. Скажем, в 1910 г. С.-Петербургский митрополит Антоний, главный попечитель Императорского человеколюбивого общества, обратился в Министрество торговли и промышленности с ходатайством о награждении крупного сахарозаводчика Л. И. Бродского чином статского советника. В процессе разбирательства этого дела выяснилось, что миллионер слишком мало заплатил за такую награду. Главноуправляющий императорской канцелярией в этой связи писал: «Большая часть пожертвований, сделанных Бродским Человеколюбивому обществу, а именно 76 тыс. руб. (из 86 тыс.) отмечена награждением его орденом Святого Станислава 2-й степени и орденом Анны 2-й степени, а благотворительные услуги его, выражавшиеся в пожертвовании 100 тыс. рублей на учреждение коммерческого училища в Киеве поощрено пожалованием ему звания коммерции-советника и я бы затруднился бы повергнуть на Высочайшее благовоззрение ходатайство о награждении Бродского за пожертвования в сущности всего 10 тыс. рублей столь высокую для купцов наградою, как чин статского советника»^{93}. Однако этот отказ миллионера не остановил, и через год, используя в качестве инструмента опять благотворительное общество, но уже с привлечением в качестве ходатая члена царской фамилии (жену «великого князя» Константина Константиновича» — Елизавету Маврикиевну), начинает добиваться чина действительного статского советника. При столь внушительной поддержке со стороны «сильных мира сего» Л. И. Бродский получил высокий классный чин, хотя это и находилось в вопиющем противоречии с законом, гласившим, что «никто не может быть производим через чин, или, минуя чины низшие, прямо в высшие»^{94}. Но что значили законы в «стране самовластья»?