Коллекционеры и меценаты в России

Так, чин коллежского регистратора давал право на личное почетное гражданство; чин титулярного советника — личное дворянство, а чин действительного статского советника — дворянство потомственное (на гражданской службе было всего четырнадцать классов чинов)^{83}. Потомственное дворянство можно было иметь и по ордену (первые степени всех орденов и Владимира 4-й степени и выше, а с 1900 г. — лишь 3-й степени)^{84}. С получением чина приобреталось право и поступления на государственную службу. В законе говорилось, что «купцам, получившим какой бы то ни было чин вне порядка службы, не возбраняется поступать в гражданскую службу»^{85}.

К концу XIX в. в России существовало 27 жалуемых наград: 15 орденов и 12 чинов. Особый же интерес для капиталистов имели не награды вообще, а именно высшие: чиновные не ниже 4 класса (действительный статский советник) и орденские от Владимира. Это, что называется, «по закону». Однако в условиях самодержавия, когда деятельность и решения монарха не регулировались никакими законоположениями («царь выше закона»), когда любое его «волеизъявление» приобретало силу законодательного акта, возникали возможности для игнорирования существовавших правил и достижения своих целей посредством закулисных ходов в «светском» Петербурге. Остановимся на наиболее характерных случаях, передающих некоторые примечательные черты эпохи.

Одним из крупнейших и известнейших предпринимателей конца XIX в. был железнодорожный подрядчик и финансовый делец Л. С. Поляков (1844–1914), который пользовался просто удивительным благорасположением «правительственных сфер». История его «внедрения» в самые верхи чиновно-сословного мира весьма впечатляюща. Сын провинциального торговца, окончивший в 1875 г. Петербургский институт инженеров путей сообщения с «правом на чин коллежского секретаря»^{86}, своими деловыми навыками и предпринимательской хваткой быстро добился заметного места в деловом мире. С середины 90-х годов он был владельцем банкирского дома в Москве, возглавлял советы Московского международного торгового и С.-Петербургско-Московского коммерческого банков; был председателем правления Орловского коммерческого и Московского земельного банков, Московского страхового общества, Московского лесопромышленного товарищества и Товарищества для торговли и промышленности в Персии и Средней Азии, Товарищества Московской резиновой мануфактуры. Все это были крупные капиталистические компании.

Скоро Л. С. Поляков выбился и в число заметных благотворителей и меценатов. Его деятельность постоянно поощрялась государственной властью. В 1874 г. по ходатайству министра финансов этот потомственный почетный гражданин и купец первой гильдии получил звание коммерции-советника; в 1880 г. за финансирование Антропологической выставки в Москве он был награжден чином статского советника (5 класс); в 1883 г. по представлению Московского генерал-губернатора за пожертвования «на тюремное попечительство» получил действительного статского советника, а в 1886 г. опять за взнос на благотворительные цели ему был «пожалован» орден Владимира 3-й степени (общая сумма его благотворительных расходов составила около 200 тыс. руб.). Кроме того, он вносил средства на Румянцевский музей и Музей изящных искусств (только на зал греческой скульптуры он выделил более 20 тыс. руб.)^{87}.

Не являясь чиновником в собственном смысле слова, т. е. лицом, назначаемым на государственную должность и имеющим содержание от казны, Л. С. Поляков приобрел чин 4 класса, для получения которого на действительной государственной службе надо было прослужить не менее 20 лет. Он же лишь в 1885 г. был утвержден в должности попечителя Московского благотворительного приюта, находившегося в ведении Императорского человеколюбивого общества. Именно это учреждение и представило его в 1894 г. к награждению орденом Станислава 1-й степени. Такая награда открывала ему возможность предпринять еще одну попытку добиться вступления в дворянское сословие, так как правительствующий сенат, ведавший подобными делами, отклонил в 1889 г. его ходатайство о возведении в дворянство по ордену Владимира в связи с тем, как было сказано в сенатском определении, что орден «был получен не за отличия по должности попечителя», а лишь за службу в должности «члена попечительского совета»^{88}.