Коллекционеры и меценаты в России

По сумме годового производства уже в середине 80-х годов фирма занимала третье место в России^{242}. По данным на 1892 г., на Никольской мануфактуре работало более 17 тыс. рабочих; здесь было почти 159 тыс. веретен и 34 паровые машины^{243}. Выпускались различные хлопчатобумажные ткани, пряжа, нитки. Используя новейшее оборудование, высококачественный привозной американский хлопок, эффективные иностранные красители, хозяевам удалось добиться того, что продукция Никольской мануфактуры отвечала самым высоким стандартам и пользовалась заслуженным уважением среди потребителей в России. Экспортировалась она и за границу. Это была одна из самых прибыльных российских компаний, приносившая миллионы рублей дохода. Был очень высоким и дивиденд. Так, в 90-е годы он составлял ежегодно 20–25 %, т. е. единожды вложенный рубль давал 20–25 коп.^{244} Среди заинтересованных в делах Никольской мануфактуры капиталистов (помимо самих Морозовых) было несколько крупных предпринимателей: коммерции-советник К. Т. Солдатенков; мануфактур-советник, совладелец стеариново-мыловаренного завода в Казани и фабрики по обработке хлопка в Московской губернии, один из руководителей Московского купеческого банка Г. А. Крестовников (зять Т. С. Морозова); директор ряда крупнейших текстильных фирм (в их числе «Э. Циндель» и Кренгольмская мануфактура) и распорядитель торгового дома «Л. Кноп», барон А. Л. Кноп.

В одном из документов Министерства финансов, относящемся к началу XX в., о морозовской фирме говорится: «Правильное и успешное действие причин, вызвавших цветущее состояние дел Товарищества, облегчалось в немаловажной степени семейным характером последнего, состоящего из ограниченного круга лиц, связанных между собой общностью не только экономических, но и родственных интересов: между тем сохранение надолго такого характера и впредь, едва ли может иметь место, ибо с течением времени, по естественному ходу событий, паи товарищества должны распределяться среди большего числа участников, которые, по мере удаления от основателей и первых руководителей предприятия, будут терять непосредственную связь с ним»^{245}. Действительно, «по мере удаления от основателей» происходил своего рода «размыв» состава владельцев, и среди пайщиков появлялись лица, не связанные с Т. С. Морозовым первыми степенями родства. Однако этот процесс не привел к потере контроля над фирмой Морозовыми, как это, например, произошло с основанной 3. С. Морозовым Богородско-Глузовской мануфактурой, откуда его наследников вытеснили в XX в. другие дельцы.

У Тимофея Саввича было восемь человек детей: четыре дочери: Анна (1849), Алевтина (1850), Александра (1854), Юлия (1858) и четверо сыновей — Иван (1855), Арсений (1856), Савва (1862) и Сергей (1863). Иван и Арсений умерли в детстве. Савва, родившийся 3 февраля 1862 года, и стал, пожалуй, наиболее известным представителем клана Морозовых. А. М. Горький характеризовал его как человека «исключительного по уму, социальной прозорливости и резко революционному настроению»^{246}. Эта яркая и самобытная натура послужила писателю прообразом ряда персонажей (например, Егора Булычова).

Капиталист, миллионер и вдруг — «революционное настроение»! Возможно ли такое? Не является ли это утверждение лишь писательским преувеличением? Конечно, С. Т. Морозов не был революционером в полном смысле этого слова, т. е. человеком, главной целью жизни которого было радикальное изменение основ общества, и он не боролся открыто с существовавшей системой. Однако этот предприниматель острее, чем большинство других, ощущал потребность изменить общественные порядки и в меру своих сил и средств оказывал значительную финансовую помощь революционному движению. При его материальной поддержке издавалась ленинская «Искра», именно на его средства были учреждены первые легальные большевистские газеты: «Новая жизнь» в Петербурге и «Борьба» в Москве. Один из «столпов» царской бюрократии, министр финансов и председатель совета министров С. Ю. Витте с негодованием заметил, что такие, как С. Т. Морозов, «питали революцию своими миллионами»^{247}. Конечно же, царский сановник сгустил краски. «Стимулировать» революцию деньгами просто нельзя. Она вызывается объективными причинами и развивается по своим законам. Однако помощь делу революции Савва Тимофеевич действительно оказывал и немалую, причем не только деньгами. Что касается финансовой поддержки, то, хотя точных данных и нет, она, во всяком случае, исчислялась десятками, если не сотнями тысяч рублей. «Материальная помощь, оказываемая Морозовым революционному движению, была существенна и своевременна», — констатирует исследователь^{248}.