Колодец и бабочка

Ей вспомнилось, как однажды они с дедом снимали крышку с заброшенного колодца. Что-то дед собирался с ним делать, прочищать, наверное, или наоборот – закупорить окончательно, чтобы густая больная вода навсегда осталась в темноте. Дед обхватил обеими руками крышку и с кряхтением приподнял. Наташа боязливо склонилась над черной шахтой и тихонько поухала, как сова. Колодец дохнул на нее вечерним болотом, подгнившими яблоками, в которых уже завелись мошки, и железом… И вдруг от его стен отделились и взлетели бабочки: не одна, не две – больше дюжины. Наташа отшатнулась, испуганная и восхищенная одновременно. Дед, согнувшись, пристраивал колодезную крышку в траве, и она одна наблюдала, как конвульсивными всплесками бабочки вырываются из темноты и разлетаются в стороны. Когда все закончилось, Наташа снова перегнулась через край сруба. В колодце было молчаливо и холодно. Матовый зрачок воды рассматривал Наташу из глубины, и казалось, что там, внизу, под водой, скрыты чужие секреты: достаточно спуститься в ведре, окунуть руку по локоть, чтобы достать пару-другую, тусклых, как старое серебро.

«Все нормальные бабочки вылетели на солнце, – сказала себе Наташа. – Только я одна ползу по стенке колодца вниз».

За двадцать минут она нарисовала лицо. Надела длинное платье, шею обмотала легким газовым шарфиком поверх пакета. Но при каждом повороте головы тот предательски шуршал; пришлось стереть гель и ограничиться одним только шарфиком, для маскировки. Успела красиво упаковать набор пастельных мелков и купить по дороге мелкие кустовые розы.

Мария Семёновна так обрадовалась, что Наташа растрогалась. И Татьяна просияла, а Наташа опасалась, что после вчерашнего разговора отношения их испорчены безвозвратно.

– Я вчера горло сорвала на занятиях, – хрипло соврала Наташа, показывая на шарфик. – Простите, собеседник из меня сегодня неважный.

– А и ничего, будете молчаливым привидением, – весело ответила Татьяна.

Веселость ее, правда, показалась напускной. Все объяснилось, когда Наташа вошла в большую комнату и увидела высокого мужчину с брюзгливо оттопыренной нижней губой.

Александр! Она и забыла, что Таня будет с мужем.

При виде Наташи тот даже не стал затруднять себя приветствием. Кивнул без энтузиазма и щеками подвигал: «Здрасть».

Наташа непроизвольно взглянула на его носки. Смотрите-ка, целые.

– Саша, помоги, пожалуйста, с курицей, – попросила Татьяна.

– Екалэмэнэ! Вас там три бабы! Теперь уже четыре! – Косой взгляд на Наташу. – Вы что, сами не справитесь?

– Необходимы мужские руки, – с бледной улыбкой сказала Таня.

Александр вышел. Наташа слышала его злой голос из коридора: «Обязательно всех надо построить? Всем дела раздать – без этого никак, да? Ты сама не в состоянии миску дотащить?»

Дмитрий при виде Наташи смутился, Алина заверещала, как ребенок, и насела на Наташу с очередным астрологическим бредом. К счастью, Наташина немота охладила ее пыл. К тому же пришла пожилая соседка, и Алина переключилась на нее.

Ритуал сервировки начался. В него были вовлечены все. И Александр послушно тащил тяжелое блюдо с горячей курицей, и Дмитрий разливал вино, и женщины перекладывали салаты из тазиков в хрустальные салатницы, с Нового года дожидавшиеся в серванте своего выхода… Мария Семёновна ходила раскрасневшаяся, в пышной блузке с цветочным рисунком, и охала, что мимоза не пропиталась.

Наташа любила эту веселую суматоху. И торжественную усталость хозяек, обозревающих накрытый стол. И блюда эти нехитрые, с майонезом, с обязательной укропной веточкой поверх желтковой россыпи. И Алина, и Татьяна, и даже Дмитрий никогда не устроили бы подобного пиршества. Но именины праздновала их мама – и для мамы все воспроизводилось так, как делалось и тридцать лет назад. Попробуй заикнись, что вместо курицы можно запечь рыбу! Курица на соли – медно-красная, пухлая – вот залог счастья на весь будущий год. До следующего праздника.

В кухне разговаривали мужчины.

– …Все утро готовили, – цедил Александр. – Объясни, в чем смысл? Заказать – через час все привезут. Разносолы с Даниловского, горячее из «Азбуки»… Нет, надо самим убиться и всех вокруг убить…

– Ну это да… – Дмитрий гудел, как шмель. – Но с другой стороны – домашнее. Своими руками. Матери, знаешь, это важно.

– Спорим, шесть тарелок поставить, в одних домашнее, в других готовое, глаза завязать – ни одна на вкус не отличит. Ни Мария Семёновна, ни эти…

– Эти точно не отличат, – с хохотком подхватил Дмитрий.

А хорошо они спелись, подумала Наташа. Она стояла перед открытой дверью в ванной и слышала каждое слово.

– Как у тебя на работе? – Дмитрий, почти заискивающе.

– Да как… Все то же. Идиоты неистребимы.

– Особенно идиоты-начальники! – Понимающий смешок. – На следующие выходные есть план с ребятами рвануть на рыбалку. На Клязьму, дикарями, но палатки в наличии, своя не нужна. Как смотришь?

Молчание. Александр взвешивал идею. Затем неторопливый, с расстановкой голос:

– Ну а почему бы, в принципе, и нет?