Колодец и бабочка

– Саша, не надо, – попросила Таня.

– Год назад ваша Танюша решила, что ей необходимы уроки музыки! – Александр развел и свел руки, как бы растягивая мехи аккордеона. – Она же у нас такая музыкальная! Нашла себе пианиста! Молоденького, хорошенького! Разве со старой вешалкой можно разучивать Моцарта? Никак невозможно! Даже электронное фортепиано купила.

– Саша! – со страданием выкрикнула Татьяна.

– Сиди! Пусть все про тебя знают! Ноешь, выцыганиваешь жалость, как попрошайка! И работяга, и мать примерная, и жена… И накопления кое-какие имелись, верно я говорю? Ну всем хороша! Ходишь с лицом святоши, то одному на вид поставишь, то другому объяснишь, как надо жить… И сестру поучила, и брата, и маменьку… И меня, неразумного! – Он поклонился в пол, мазнул широко рукой. – А потом бац – денег-то нету на счете! Куда делись? А это наша Танюша спустила их на своего альфонса. Вывернула наизнанку карманы, все отдала любовнику своему.

Одновременно ахнули Мария Семёновна и Алина. Дмитрий медленно ворочал головой от Александра к Татьяне и обратно, как спортсмен, разминающий шею.

– Теперь наша семья с голым задом, а я – с рогами вооот такой величины, воооот такой ширины. – Александр поднял растопыренные пальцы над головой. – Что смотришь, блудливая твоя морда? Объясни общественности, за что тебя должны пожалеть – за распутство? За то, что ты променяла родного мужа на молодое мясо? Юного пианиста ей захотелось, ты посмотри! У тебя, дура, климакс на носу! Но твои поскакушки – это еще полбеды. Ты ж ему семейные деньги отдала, как только он попросил… Что он тебе наврал – бизнес, долги? А, неважно! Ты честь свою ему отдала, честь и совесть! А красавчик-то твой сбежал с деньгами! Осталась наша Таня и без любовника, и без бабок, и без уважения. – Он звонко хлопнул ладонью по коленке, будто собираясь пуститься в пляс. – Ай, умница Танюша! Вот теперь пусть жалеет тебя твоя семья… Если захочет!

Александр обвел сидящих за столом торжествующим взглядом. Задержался на Наташе: полюбуйся на подруженьку свою. Глаза у него были воспаленные, безумные.

Вот почему он ее шпынял, подумала Наташа. Теперь все получило объяснение. И молчание Татьяны, не смеющей возразить мужу, и его остервенелые нападки, весь смысл которых сводился к одному: не забывай, что ты натворила. С женщиной, которая чувствует себя виноватой, можно делать всё что угодно.

Наташу охватила тоска. Она догадывалась, что сейчас произойдет.

Алина начнет первой, к ней присоединится Дмитрий. Расклюют они ее, растерзают, как вороны больного голубя. Сколько лет завидовали, признавали ее главенство, тратили ее деньги – и все это время тихо ненавидели, как двоечник ненавидит очкастого отличника, убежденный, что тот выслуживается перед училкой. И вдруг отличника разоблачили. Он списывал! Он воровал! Он плевал в столовский компот! Он такое же ничтожество, как и все остальные, этот бледный зазнайка, нет, хуже, поскольку спалился так глупо и позорно, как не смог бы никто другой.

Всё. Закончился на этом Танин авторитет.

Татьяна сидела, закрыв лицо. Дмитрий зачем-то вытер ладони о брюки, выкатился из-за стола.

«Первый сориентировался. Все правильно, у них же рыбалка», – вспомнила Наташа.

– А ты, собственно, по какому праву оскорбляешь мою сестру… – медленно, понемногу разгоняясь, начал Дмитрий. Она не поверила своим ушам. – В нашем доме… При нашей матери… При мне!..

Александр удивленно хмыкнул:

– Ты слышал, что я о ней рассказал?

– Ничего я не слышал. Ни слова. Ты стоял, бормотал себе под нос, потом стал ругаться, как извозчик.

– Димка, да ты чего? Перепил, что ли?

Дмитрий шагнул к Александру, оказавшись между ним и сестрой.

– Ты три года сидел на ее шее, искал себя, понимаешь, пока она, – короткий кивок в сторону сестры, – пахала за двоих! А сейчас решил заложить ее? Стащил с нее трусы, вывернул наизнанку: смотрите, люди добрые! Она твоя жена, мать твоих детей… А ты ее на весь мир… Еще время-то как подгадал, тварюга!..

– Эй, полегче, полегче…

– Ты мне, гнида, не эйкай! – стиснутым от ярости голосом потребовал Дмитрий. – Стоишь тут, строишь поборника справедливости! Речи обличающие толкаешь…

– А как без обличения? – Александр ухмылялся, но ухмылка получилась вымученной. Все пошло не так, как он ожидал, и он не успевал сориентироваться. – Рога можно безнаказанно наставлять только слабакам. А я – мужик! У меня самоуважение имеется.

– Ты не мужик, ты говно! – выплюнул Дмитрий.

– За такие слова и ответить можно…

– И отвечу!

– Чего ты как с цепи сорвался? Трудно признать, что у тебя сестра – шалава? Ты в этом не виноват. Брат за сестру не отвечает…

Договорить Александру не дали. Дмитрий, согнувшись вдвое, кинулся на него, как голкипер на летящий в ворота мяч, и воткнулся головой ему в живот. Александр упал, за ним повалилась вешалка, послышались грохот и ругань.

К изумлению Наташи, ни Мария Семёновна, ни Алина не кинулись разнимать дерущихся. Про них вообще как будто забыли. Старуха сидела на стуле, уставившись перед собой, словно пыталась вспомнить что-то важное. Алина подбежала к сестре.