Колодец с живой водой

– Пять дней назад, когда я валялся на улице больной, меня ограбили. Забрали все, что у меня было, в том числе и такие же часы. – Я посмотрел на Морисио. – Как мне кажется, ты вряд ли имеешь к этому отношение: скорее всего, меня ограбил тот, у кого ты их купил, но… Эти часы – подарок, поэтому, в отличие от всего остального, их нельзя ничем заменить. И мне бы хотелось получить их назад.

Парнишка нахмурился, но хозяйка сказала:

– Сними часы, Морисио. Давай посмотрим, есть ли на них какая-нибудь надпись или нет.

Спорить он не стал, быстро снял часы и, вытянув ремешок, прочел гравировку. Я развернул салфетку и повернул к нему.

– Ну?..

– «Больше никогда!» – прочел Морисио и кивнул.

– Посмотри сюда… – Я показал на гравировку и на внутреннюю поверхность ремешка: глубокие штрихи, из которых были составлены буквы, были забиты чем-то черным; ремешок тоже был в темных пятнах. – Это кровь, – сказал я. – Кровь человека, который мне очень дорог.

Морисио бережно держал часы двумя пальцами, словно боялся сломать, но лицо у него было расстроенное.

– Можно задать тебе вопрос, Морисио? – быстро сказал я, заметив, что хозяйка, которая буквально минуту назад готова была обрушить свой гнев на меня, вот-вот накинется на племянника.

Парень слегка выпрямился и кивнул, как мне показалось, с большим достоинством.

– Sí, señor.

– Это ты снял с меня часы?

По-видимому, я произнес эти слова слишком быстро, а может, познания Морисио в английском были не столь глубоки, как мне показалось вначале. Он поглядел на меня с легкой растерянностью во взгляде, но Лина пришла ему на помощь, негромко переведя вопрос.

Морисио затряс головой.

– No, señor! Я купить их прямо здесь! – Он даже слегка притопнул ногой, словно сделка состоялась на том самом месте, где он сейчас стоял.

Я почти сразу поверил Морисио, и хозяйка, зорко следившая за разговором, чуть заметно вздохнула с облегчением. Озабоченность, однако, еще не до конца покинула ее, ведь еще нужно было как-то решить вопрос о возвращении собственности законному владельцу.

– Сколько ты за них заплатил? – спросил я.

Морисио посмотрел на меня, на хозяйку, но ничего не сказал.

– Сколько? – повторил я.

Парень снова покосился на тетку, на сей раз – с некоторой опаской, и ответил, машинально понизив голос.

– Catorce dollares.

– Четырнадцать долларов, – негромко перевела Лина.

Хозяйка изумленно воззрилась на племянника.

– Морисио! – воскликнула она, и в ее голосе прозвучали почти материнская забота и обеспокоенность. – Ты хоть знаешь, сколько дней тебе нужно работать, чтобы заработать такие деньги?!

– Простите, мэм, – быстро сказал я, останавливая ее жестом, и снова обратился к Морисио: – Не мог бы ты продать мне их?

Он протянул мне часы, одновременно качая головой:

– No продать, señor. Ведь это быть ваши часы!..

Я достал из кармана двадцать долларов.

– Не мог бы ты продать мне их вот за столько?

Морисио быстро закивал:

– Sí. Sí. Muy bueno!

– Вы не возражаете? – спросил я хозяйку.

В ответ она улыбнулась и шумно выдохнула, опершись на спинку моего стула.

– Позвольте предложить вам еще кофе, сеньоры? Морисио сейчас приготовит свежий. Он отлично умеет готовить латте по-мексикански…

Я отдал Морисио деньги, и он спрятал их в карман фартука. Потом мы пожали друг другу руки, и парень вернулся к кофемашине в углу, а хозяйка сказала:

– Дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится.

Пауло, держа в руке кружку с кофе, таращился на меня во все глаза. Изабелла вонзила зубы в очередное пирожное, Лина поглядывала на меня со сдержанным любопытством. Я надел часы на запястье и как раз доедал очередной круассан, когда между ее бровями появилась неглубокая складка. Слегка улыбаясь и покачивая головой, Лина сказала:

– Какой ты все-таки странный человек…

– Почему это?

– Ты же мог просто забрать часы у Морисио. Ведь это твои часы…

– Мог.

– Тогда почему ты этого не сделал?

– На Бимини, где я живу, у меня есть, точнее, был друг по имени Гек. Он недавно умер. Гек часто повторял мне, что люди тратят деньги на три вещи: на то, что они любят, на то, чему они поклоняются, и на то, что может успокоить их боль.

– И твои часы…

Я осторожно провел пальцем по безелю часов.

– Они облегчают боль. Во всяком случае, мне хочется так думать.

– На что еще ты тратишь свои деньги?

Я пожал плечами:

– На хороший кофе, газированную минералку и очки «Коста дель мар».

Лина показала на очки, сидевшие у меня на лбу:

– На такие?

Я кивнул:

– На такие, и можете считать меня фетишистом. Дома на Бимини у меня шестьдесят пар очков.

– Шестьдесят?! – недоверчиво переспросила она. – Я не ослышалась?

– Мой друг Колин женат на женщине, которая коллекционирует туфли. Ну нравятся они ей!.. Сейчас у нее собралось больше двухсот пар, ей даже пришлось заказать для них специальный шкаф из канадского кедра. – Я усмехнулся: – Мы с Маргерит часто обсуждаем наши последние приобретения. В этом отношении мы с ней – родственные души.

Лина посмотрела в дальний угол кафе, где Морисио готовил нам свой фирменный латте по-мексикански.