Колодец времени - книга исторических поэм (СИ)

Чем в давке страшной его ветеран подомнёт непременно.

В это же время отряд гладиаторов, выйдя из стычек,

Может напасть с тылу, с боку, победу добыть непременно.

Только в местах, где дома ветераны сулланских походов,

Где их хозяйства добротные плотно друг к другу стояли,

Там собирались они по десяткам и сотням у входов

Крупных поместий, селений, оружием старым сияли.

Были здесь старые центурионы, деканы, их слуги:

В шрамах, седые, беспалые, гордые прошлым навеки.

Беглых рабов презирая, забыв о лозе и о плуге,

Снова готовились сечь, распинать, как всегда при побеге.

С ними всегда приходилось не просто восставшим при встрече.

Стрелы из луков, свинец из пращей, а порой скорпионы,

Густо летели в разбойников, беглых рабов издалече,

И вылетали потом лихо всадников римских колонны.

Дома лишившись в пожарах, в погромах семей и животных,

Шли ветераны к Варинию, войско его умножая,

Насмерть сражаясь с убийцами в конных боях и пехотных,

Бросив сгнивать на корню в поле зимнюю часть урожая.

Боя искал старый друг Марка Красса упрямый Вариний,

Даже не став дожидаться своей галльской конницы к битве,

Что вёл к нему квестор быстро из Рима в плену эйфории,

В жертву двух пленных принёс и провёл ночь в молитве.

Слухи везде распустив, что вернётся в Кампанию вскоре,

Быстро повёл легионы и конницу к лагерю Крикса.

Там и Спартак находился с отрядом и Ганник в дозоре.

Быстро у лагеря их римский лагерь воздвигся.

'Больше нельзя отступать!' - так Спартак объявил на совете, -

'Если начнём уходить по дороге в колоннах частями,

Нас атакуют развёрнутым строем уже на рассвете,

И перебьют, вся борьба наша кончится только смертями!'

'Быстро Вариний теперь подошёл, лагерь сделал умело,

Утром он выстроит войско и нас атакует всей силой.

Если мы в лагере встретим его, он начнёт бой с обстрела,

Лучники римлян весь лагерь наш сделают общей могилой!' -

Так Крикс сказал, было видно, что он предпочёл бы сражаться.

Ганник сказал: 'Наша конница может уйти тайно ночью,

Частью одной выйти в тыл, против конницы галльской держаться.

В это же время обоз растерзаем мы в клочья.

'Галлы с германцами в коннице нашей - огромная сила,

Всадники римские с ними не сладят, всем это известно.

Только манипулы бывших рабов не готовы и гнилы,

Не устоят под ударом когорт ветеранов, признаемся честно.

Наших когорт марианцев, самнитов не хватит встать фронтом,

Фланги охватит упрямый Вариний и Канны устроит.

Надо нам бить по вождю и доверитья слепо экспромту.

Если Вариний умрёт, разбегутся и все безо всяких героик! -

Хмуро сказал им Спартак, разминая зетёкшие руки, -

У Гавгамел Александр Македонский на Дария вышел,

В центре прорвался и Дарий бежал от гетайров в испуге.

Там же сражался фракиец Сеталк, с детства я это слышал,

Предок он мой, и имел в войске у Александра заслуги.

Так же и нам поступить здесь придётся, доверившись Митре,

Богу воскресшему, всё искупившему жертвенной смертью,

Бой мы дадим, как Геракл страшной неумирающей гидре,

Звёзды свои вознесём над пылающей твердью!' -

Твёрдо сказал им Спартак и с фракийцем они согласились.

Логика всё диктовала, размер и готовность их войска.

Нужно ли было в напрасных движениях силясь,

Верных друзей обмануть и себя, толковать факт по-свойски?

Сколько раз, знать бы, случались бои и сражения в мире?

Воины ждали тревожно судьбы обусловленной ночью,

Правду пытаясь узнать для себя в вездесущем эфире,

Имя своё помещая на лист приговора в отточье.

Кто может это признать из живущих и живших разумным,

Вместо пути совершенствовать мир, разрушать и поганить?

Делать его сумасшедшим, бессмысленным, грязным и шумным,

Если ещё не убить до конца совершенство, то ранить.

Вот затрубили букцины и солнце кровавое встало,

Римляне начали строится к бою, рядами манипул на поле.

Золото яркой звездой на Орлах легионов блистало,

Всем объявляя о непререкаемой силе и воле.

Конница турмами встала на флангах и лучники там-же.

Десять больших скорпионов поставили в центре вдоль строя.

Все десять тысяч квиритов застыли, вдоль лагеря вставши,

В задних рядах плащ Вариния красный, легатов с ним трое.

Из лагерей выходили спартаковцы, конница Крикса, самниты.

Строились медленно, путая место в рядах и колоннах.

В правильной битве, казалось всем зрителям, будут разбиты

Толпы рабов, пастухов и калек плохо вооружённых.

В центре у них встали стройно манипулы из марианцев,

Люди Липида, мятежного претора, здесь находились.

Им нужно было стоять до конца, словно триста спартанцев

У Фермопил, где отважные воины с персами бились.

Справа от всех вне колонн и шеренг встал Спартак, Крикс и Ганник.

Всадники в панцирях, поножах, шлемах и с копьями с ними,

Как фессалийская конница, клином стояла и вёл их избранник,

Митрой с небес окрылён и в надеждах сердцами людскими.

Радостно Публий Вариний смотрел на живые до времени жертвы,

И предвкушал, как похвалит отец, мудрый принцепс Сената,

Как захлебнётся Гай Макр и у всех успокоятся нервы,

Плебс перестанет кричать и в торговле пойдёт всё как надо.

Из-за валов лагерей с двух сторон на долину смотрели

Девы-волчицы, торговцы, больные и зрители действа,

Зрелища ждали, трофеи собрать и нажиться на деле,