Колодец Времени

Юноша в черной сутане провел поэта в библиотеку, расположенную не в соборе Святого Петра, а в церковной пристройке справа, где находились, как догадался Дитрих, «администрация», воскресная школа и архив.

- Через час я вернусь за Вами, - произнес юноша и открыл ключом дверь в библиотеку.

Комната была небольшой. В центре стоял стол и два стула. Возле стен – от пола до потолка полки с книгами, рядом с одной из них – деревянная стремянка. Эккарт прошел вдоль полок, думая, что книги расположены не только в алфавитном, но и в хронологическом порядке, и не ошибся: древние сборники и рукописи стояли и лежали под табличкой «Раннее Средневековье. Книги Священного Писания». Руки поэта задрожали от волнения, пробежавшего по телу с головы до ног и ушедшего в землю – в каменный пол церковной библиотеки. Дитрих взял несколько рукописей, положил на стол, сел и стал медленно изучать тексты, написанные на латыни, древнегреческом и древнегерманском языках. Поэт плохо знал латынь, древнегреческий не знал вообще, а древнегерманский изучал когда-то в университете, поэтому обратил большее внимание именно на этот язык, пытаясь разобраться в общем смысле написанного и в отдельных словах.

Бережно разворачивая свитки, Дитрих всматривался в слова, как будто среди них искал того, кого не нашел в храме. Буквы были выведены аккуратно, чувствовалось, что переписчик никуда не торопился и даже в этом занятии видел служение Господу. Все рукописи на древнегерманском языке передавали трактовку Евангелий от Марка, Луки, Матфея и Иоанна. Не надеясь уже, что повезет прочитать нечто иное, Эккарт развернул последний свиток и был удивлен: текст говорил не о жизни и деяниях Христа, а о самом переписчике, его приезде из северной части Германии, о разговоре с неким ученым человеком, от которого он узнал о возможностях духа, о выборе, о кресте, о привязанности к миру и о попытке сойти с креста. Сколько ни всматривался в запись поэт, но слов «Иисус Христос», «Иерусалим», «Иосиф» и «Мария» не находил. Правда, Дитрих заметил, что несколько раз повторяются слова «Творец», «Создатель», «Дух» и «огненный белый крест».

«Инглия! Усеченная инглия! – догадка осенила Эккарта. – Остановив зарождающее движение, Создатель проявил мир, обездвижил себя и отдал землю во власть иных сил. Не «распяв» себя, Творец не отделил бы мир и вечно бы его создавал. Вечное творение?! Крест неизбежен! Мы существуем, потому что Он распял себя. Инглия, ты создаешь и уходишь! В тебе Начало и Конец! А что если из креста восстановить свастику? Тогда это будет уже не инглия. Это будет… черный коловрат!»

Эккарт услышал за спиной:

- Время вышло. Позвольте проводить Вас.

- Спасибо за помощь, - поблагодарил Дитрих и вышел из церковной библиотеки за юношей в черной сутане…

Изар медленно нес осенние воды. Мюнхен не торопился жить. Не торопился и Дитрих Эккарт: он нашел ответ на вопрос, обрел покой и ждал – ждал появления Великого.

«Он должен появиться в Мюнхене. А евреев я все же ненавижу», - заключил Эккарт и направился в штаб-квартиру Общества «Туле».

Глава 8

1923 год. Мюнхен, пивная Хофбройхаус.

- Послушай, Дитрих, - Розенберг отпил глоток баварского светлого пива. – А мы действительно можем доверять Адольфу? Не слишком ли он молод для серьезных дел? Да и партия слишком юна, чтобы не просто захватить, но и удержать власть в своих руках. Вспомни судьбу Баварской Советской республики: она не прожила и месяца, как была разгромлена отрядами фрайкора.

- Ты прав, Альфред, но нацисты не масоны. Партии близки наши взгляды и цели. А Гитлер? Я ждал его появления в Мюнхене целых пять лет. А если он и не Великий, то я сделаю его Великим. Адольф очистит ряды нации: он человек коловрата, черного коловрата, а я попытаюсь повернуть знак в сторону инглии, и тогда мы создадим новую землю, новый мир – мир более реальный, чем Гиперборея, и населим его сверхлюдьми.

Эккарт отодвинул бокал с пивом, пена в котором поднялась еще выше от горячих эмоций поэта, и продолжил:

- Я как сейчас помню тот сентябрьский вечер 1919. Я возвращался из редакции домой. Моросил дождь. В руках у меня была папка, а в ней – черновик статьи, наброски новых стихов и записи Свена Гедина об экспедиции в Трансгималаи. Мимо бежал уличный мальчишка и столкнулся со мной – папка выпала у меня из рук, листки разлетелись в разные стороны. Я стал собирать их. Вот тут-то на помощь мне и пришел один молодой человек: он подобрал несколько листков и протянул мне. Я поблагодарил. Мы разговорились и решили зайти в пивную, чтобы спрятаться от дождя. Сели за этот же столик. Человек назвал себя Адольфом Гитлером. Завязалась беседа. Я рассказал ему о Кайласе, о Великом Зеркале Времени, о свастике. Глаза его заблестели, и я понял: это он, тот, кого я ждал, тот, кто должен был появиться в Мюнхене. А Великий он или нет, было уже не важно. Мы попрощались, но договорились встретиться еще раз. Вот уже четыре года я наблюдаю, как он меняется. Гитлер еще долго будет жить теми идеями, что я вложил в него. Коловрат его так быстро не отпустит.