Колодец забытых желаний

На том они и расстались, решив более друг друга не раздражать. Олег Петрович чувствовал себя немного виноватым, потому что девушка на самом деле была слегка в него влюблена и даже поплакала немного, когда на почве унитаза они разошлись окончательно. Он знал, что художник она так себе, но у нее были чутье и нюх, если не считать некоторых завихрений, а ими можно было смело пренебречь.

Так что у Олега была и еще одна цель, так сказать, дальняя, – подзаработать немного денег или уж, по крайней мере, остаться не в убытке.

Дело с покупкой помещения шло туго – никто не хотел продавать там, где Олег и Виктор Иванович хотели купить, и за те деньги, которые они предлагали. Приходилось как-то выкручиваться.

Вот о приблизительных размерах этих самых выкрутасов Виктор Иванович и говорил Олегу. Выходило что-то очень много.

– Придется, наверное, самого подключать, – сказал в завершение Виктор Иванович. – Не хотелось мне его беспокоить по пустячному делу, но не выходит по-другому! Мы на эти деньги, что от нас хотят только на взятки, дворец спорта в Монако могли бы купить!

– Почему в Монако? – удивился Олег.

– Да у них там тоже недвижимость дорогая!..

– Если хотите, я поговорю, – предложил Олег, подумав. – С самим. В субботу, на футболе.

– Да можно, можно! В неформальной, так сказать, обстановке. Дело-то пустяковое, а эти гаврики его, из префектуры, последние остатки совести потеряли!

– Э, Виктор Иванович, остатки бывают только от чего-то, а у них совести никогда не было, и терять им нечего.

– Креста на них нет, – сказал партнер задумчиво. – Я вот в церковь каждую субботу хожу, исповедуюсь, причащаюсь, а все равно чувствую – давят грехи, ох, давят, Олег Петрович!

Олег промолчал. У него были свои представления о совести, грехах и церкви, и он предпочитал ими ни с кем не делиться.

Второй вопрос, который партнеры должны были обсудить, – это как раз строительство храма в Подмосковье, за которое взялся Виктор Иванович, а Олег браться решительно не хотел и предлагал просто поделить расходы.

Тут у них и вышла заминка, потому что Назаров принялся Олегу втолковывать, как неразумному, что подмосковный храм должен стать главным делом его жизни.

Олег слушал, молчал, кивал.

Он точно знал, что денег даст, а больше ничего делать не станет.

– Мы же с тобой православные, – говорил Виктор Иванович, горячась все больше и больше, – а не какие-то там иноверцы! Одной верой не спасемся, мало веры, еще добрые дела нужны! Вот я к батюшке Валентину на прошлой неделе ездил, под Тулу. И деревушка крохотная, и церковка бедненькая, и батюшка еще слабосильный, молодой совсем, борода почти не растет, а народ уже душой-то потянулся! Думаю помочь им тоже.

Олег пожал плечами:

– Давайте поможем.

– Вот стою я на молебне, слушаю, как он служит, батюшка молодой, а в храме сквозняки гуляют так, что свечи гаснут! А бабульки есть, которые на коленях стоят, земные поклоны бьют! Подремонтировать бы хорошо храм, утеплить, иконостас новый организовать, потому что у них совсем иконки плохонькие!

– Давайте иконостас.

– И молодых, я посмотрел, много. И детей приводят, и сами идут! Вот в субботу батюшка две пары венчает. Звал меня посмотреть.

Олег поднял брови.

– И вы поедете?

– Поеду, если график позволит, – сказал партнер озабоченно. – Хорошо, когда традиции возрождаются!

– Должно быть, хорошо, – согласился Олег Петрович.

Назаров вдруг рассердился:

– Да что ты заладил одно и то же! – Они говорили друг другу то «ты», то «вы». – О душе надо думать, о душе! Вон как российское купечество о душе своей пеклось, сколько на храмы жертвовало да на иконы! А мы!.. Все позабыли, все пораскидали, все порушили, да еще на пепелище сплясали! Народ следует в церковь вести, как детей неразумных, глядишь, изменится что-то! Подобреем душой!

– Народ нужно учить, – сказал Олег Петрович, морщась. – В школах, в институтах! Читать следует учить, никто же не умеет! Историю религии надо преподавать, мы же невежественны, как… как медведи! А уж особенно в религиозных вопросах!

– Так вот и надо, чтобы народ в церковь шел!

– Надо, чтобы он осознанно шел, Виктор Иванович. А не потому, что больше пойти некуда, пойду-ка от скуки в храм! Там, в этой вашей тульской деревне, куда-то еще можно податься? Наверняка кино раз в неделю привозят, и дискотека по пятницам в клубе! Вот все в храме и постоят с постными лицами и снова самогон жрать, а потом драться! Что, не так разве?

– Не так! Совсем не так! Мужичок, может, в храме постоит, батюшку послушает, раскается и не пойдет пить!

– А куда пойдет?

Назаров посмотрел на Олега Петровича.

– То есть что значит – куда?

– Ну, если пить не пойдет, куда он денется, мужичок-то ваш раскаявшийся? Книгу читать станет? Льва Николаевича Толстого? Или на работу ринется, аки лев? Или детей родных начнет не ремнем воспитывать, а ласковым словом?

– Что ты, Олег Петрович, ей-богу, все скепсис свой демонстрируешь!

– Не люблю я показательных выступлений, Виктор Иванович! А то, о чем ты говоришь, как раз и есть показательные выступления, а не вера в бога! Вера в чем-то другом и по-другому должна выражаться.