Колодец забытых желаний

– Ух ты! – весело удивился Гена, услыхав про яйца. – Он еще разговаривает!

– Виктор Иваныч, здравствуй, – сказал Олег в телефон и поморщился – на заднем плане в трубке слышался какой-то непривычно громкий шум, отвлекал. – Я почти приехал. Да. Через десять минут буду.

В трубке слегка помолчали, а потом сказали, что ждут, и Олег понял, что партнер недоволен. Сам партнер был человеком обязательным и немного напоминал благообразного купчину из пьес Островского.

Несмотря на «купчину», Виктор Иванович Назаров был исключительно деловит и влиятелен, и Олег не любил его подводить. А сейчас выходило, что подводит – и барышня повстречалась, и Василий Дмитриевич навязался, и вот теперь… Гена себе развлечение устроил.

Олег Петрович высунулся в окно – в лицо сразу дохнуло морозным уличным воздухом – и сказал негромко в ту сторону, где топтался его водитель, взятый в тиски хулиганствующим элементом:

– Гена, нам нужно ехать.

– Цвай секунд, Олег Петрович!

– Вали его, Вован, – взвизгнул один из элементов и прыгнул на Гену. – Я тебе ща фотку попорчу! И «мерсюка» твоего разнесу!

– Гена, – повторил Олег Петрович недовольно.

– Айн секунд, Олег Петрович!

Одним движением он сгреб обоих молодцев в кучу, сшиб их лбами, словно тесто помесил как следует, – молодцы обвисли, и лица у них обессмыслились. Гена пооглядывался по сторонам, не зная, куда бы ему их пристроить. Тащить мимо машины не хотелось, и бросить тоже не бросишь, ни пройти, ни проехать будет нельзя, не давить же их, в самом деле!..

Гена Березин ничего лучше не придумал, как пошвырять обоих в облупленную дверь подъезда. Должно быть, только этот подъезд и остался во всем переулке открытым, все остальные давно раскупили под офисы, закрыли бронированными дверями, оснастили кодовыми замками. А этот, последний, с покосившейся коричневой дверью, хлопающей от морозного ветра, оказался самым подходящим местом.

Свободной рукой Гена наотмашь распахнул хлипкую дверцу и головой вперед, одного за другим, швырнул их в полумрак, приговаривая при этом:

– А еще про яйца рассуждают!.. А того не знают, что машина у нас не «мерин» называется, а «Мейбах»!..

Договорив всю эту бессмыслицу, Гена отряхнул ладони, сказал тому, длинноволосому и окровавленному у стены, чтобы шел домой, и вернулся в машину.

– Куда тебя понесло? – помолчав, спросил Олег Петрович, когда «Мейбах» тронулся. – Зачем?..

– Да нехорошо, когда двое на одного, Олег Петрович!

– А тебе-то что?

– А я не человек, что ли?

Олег вздохнул.

– Я тоже человек, – пробормотал он себе под нос, – и, кажется, никого не волнует, что этот человек опаздывает.

В зеркале заднего вида Гена поймал его взгляд:

– Это наезд, Олег Петрович?

Впрочем, Олег сам прекрасно понимал, что винить Гену в опоздании смешно. К Василию Дмитриевичу, которого «бес попутал», он поехал исключительно по собственной воле, да и барышню провожать до ее элитной многоэтажки Гена его тоже не заставлял! Так что нечего на Гену пенять, коли у самого рыло в пуху!..

– А все-таки нехорошо, когда двое на одного, Олег Петрович. Всегда помочь охота, а потом разберемся! У нас в полку сержант был, так он говорил: какою мерою мерите, такой отмерено будет и вам.

– Это не сержант, – глядя в окно, скучным голосом поправил Олег. – Это Лука.

Гена подумал немного.

– Да нет, не Лука его звали. Его звали Петраков Евгений. А с чего вы взяли, что Лука-то?

– С того, что это цитата из Евангелия от Луки.

– А Петраков тогда при чем?

– А тогда и выходит, что Петраков ни при чем! – весело сказал Олег Петрович и выбрался из машины перед неприметной дверцей, на которой была затейливо нарисована литера «М». Литера была изображена таким образом, что не было до конца понятно, что такое скрывается за дверцей – общественный ли сортир для мужчин или же некий секретный вход в метро.

И то и другое предположение были бы ошибкой. Едва машина Олега Петровича остановилась перед дверкой, как та распахнулась и из нее выскочил дюжий охранник, но не какой-нибудь штатский, а в самой настоящей камуфляжной форме и с самым настоящим «калашниковым», болтающимся на бедре.

Должно быть, и машина, и сам Олег Петрович были охраннику хорошо известны, потому что он замахал руками, приглашая Гену проехать на крошечную стояночку, огороженную мавзолейными голубыми елочками, но почему-то в кадках, а перестав махать, открыл перед гостем дверь.

Олег вошел, на ходу снимая куртку и смутно сожалея о том, что не успел переодеться. Виктор Иванович Назаров, человек деловитый и обстоятельный, был большим поборником так называемого делового стиля и никаких вольностей в одежде не признавал. Впрочем, переодевание заняло бы еще полчаса, а Олег и так опоздал.

Он взбежал по широким ступеням, привычно обошел рамку металлоискателя, установленную при входе, и оказался – нет, не в метро и не в мужском отделении сортира, а в богатом вестибюле престижнейшего, секретного и закрытого для посторонних клуба «Монарх».

Швейцар в малиновой ливрее выскочил из-за полированной дубовой стойки, на ходу перехватил у Олега Петровича куртку, а в ладонь ему вложил тяжеленький и очень солидный номерок.