Колодцы ада

Датон Траш подошел с нашими касками. Я снял бейсболку в первый раз за несколько дней и заменил ее на черно-красную каску, которая делала меня похожим на Человека-Ракету на выходных. Дэн подошел с желтым шлемом на голове, а Картеру достался ядовито-зеленый цвет. Картер кивнул в сторону ямы и сказал:

- Ну, и как она нравится Шелли?

Запах рыбы значительно усилился и мы опять почувствовали вибрацию под землей, вибрацию, от которой зазвенели цепи и крюки бурилки, а дизельный двигатель вздрогнул и кашлянул. Над нашими головами сверкнуло, и молния из облаков ударила в землю в нескольких милях к северу. Мы все еще были ошеломлены, когда вокруг ушей взорвался гром и Шелли в страхе поглубже закопался в плащ.

- Похоже, Звериный Бог двигается или собирается двигаться, - сказал Картер.

Он перекинул ремень противотанкового ружья через грудь, пока Чэф подвешивал две ракеты ему на пояс.

- Может быть, крабы принесли Квиту достаточно пищи, чтобы тот ожил, сказал Дэн. - Мы убили Джимми, но осталась Элисон и Карлен.

- Как они туда попадают? - спросил Датон. Его сигарета намокла так, что почти просвечивала, но он все так же держал ее приклеенной к губе.

- Только не говорите мне, что они пробурили шахту в двадцати метрах от нашей.

- Им это не нужно, - сказал я ему. - В этих пещерах существуют входы и выходы на поверхности. Был раньше такой мужик на Бормандском мосту в XVIII веке, который их обнаружил.

- Я о них не слышал, - подозрительно сказал Датон.

- Не будем спорить, - подвел я черту. - Давай-ка лучше спустимся в эту чертову шахту и посмотрим, что там.

Дождь был проливным и шумным, и водопады грязной воды лились в шахту, смывая все больше слоев грязи и камней.

Бригадир подошел к Датону Трашу и сказал:

- Если вы хотите проделать этот трюк, мистер Траш, то лучше бы поторопиться. С таким дождем и сотрясениями мы не можем держать шахту открытой долго. - Как бы желая усилить его предупреждение, земля вновь затряслась и велосипед Оливера Бодина, приложенный к стене дома под крышей веранды, с грохотом упал. Мы нервно обернулись на шум, а затем взглянули друг на друга.

- Тебе лучше идти первым, Мейсон, - сказал Картер. - Ты единственный с детекторным устройством.

- Картер, - начал я предостерегающе, но двое бурильных инженеров подошли ко мне с мотком мокрой веревки и без лишних церемоний обвязали меня брезентом. Затем я оказался на полпути к дыре, к моей талии приделали крюк с тяжелой застежкой. Кто-то дал мне тяжелый фонарь.

В такой близи от дыры исходил холод, который был неприятнее, чем дождь или ветер. В облаках опять блеснула молния и опять театрально громыхнуло. Их волновали больше сотрясения, чем я. Возможно, Господь двигал у себя мебель, но мы-то знали, что это дьявол поворачивается во сне, и это больше всего пугало меня.

Бригадир засунул два пальца в рот и громко свистнул. Дизель взвыл и мое тело оторвалось от земли и мы с ними потихоньку закружились в воздухе, наблюдаемые всеми, как будто нас только что повесили, а они пришли посмотреть, как мы болтаемся на виселице.

- Ты в порядке? - проорал Картер. - Готов идти?

Я приложил руку к уху и закричал:

- Что ты сказал? - когда медленно пролетал мимо него.

- Ты готов опускаться? - заорал он снова.

Я посмотрел под ноги, которые висели над загадочной темнотой. Мой желудок сжался, как чувствительный морской полип, а сердце билось медленно и громко в ушах, оглушая меня, почти полностью. Земля опять затряслась и трос задрожал и закачался. Я вытянул руку, чтобы уравновеситься, но, конечно, держаться было не за что. Все, что я мог - это крутиться, качаться и чувствовать тошноту.

- Опускайте меня! - закричал я. - Что угодно, лишь бы не висеть здесь под дождем. - Картер подал знак, и дизель заработал, лебедка заскрипела и начала опускать меня, дергая, в дыру дюйм за дюймом.

В какой-то момент я был над землей. В следующий момент мои глаза были уже на уровне ботинок и сырой травы, а затем я погрузился в студеную зловонную темноту на пути в дьявольскую пещеру. Шелли попытался вывернуться, когда рыбный холод пожрал нас, но я крепко прижал его и щелкнул по носу пальцем, чтобы он вел себя тихо. Удар по носу пальцем был единственным наказанием, которое он понимал.

Когда нас опустили в шахту, звук дизеля и грома стал постепенно все более и более приглушенным. Скоро я уже почти ничего не слышал, кроме ударов сердца и отдаленного поскрипывания лебедки. Отдельные капли дождя еще падали на меня, и когда я посмотрел вверх, чтобы проверить, как низко меня опустили, одна из них попадала прямо в глаз. Но наибольшая сырость исходила от земли и гнилостного дыхания Квита.