Колокол и держава

…Громадный жерех вдруг высоко выпрыгнул из воды, ударом могучего хвоста оглушив зазевавшуюся рыбью молодь, а заодно и поменяв ход мыслей великого князя. Он вспомнил старое присловье: всякий охотник должен помнить, что рядом с ним охотится кто-то другой. Как поведут себя соседние государства, увидев на своих границах вдвое разросшуюся Московию? Что скажет король Казимир, который сам давно зарится на новгородские земли? Скорей всего, поймет, какого свалял дурака, не придя на помощь Новгороду, а значит, непременно постарается исправить свою ошибку.

И у него есть могущественный союзник – ордынский хан Ахмат, который спит и видит, чтобы вернуть времена, когда все русские земли трепетали перед Ордой и беспрекословно платили дань. Вспомнив историю с похищенным ушкуйниками гаремом, Иван Васильевич усмехнулся. Поглощенный жаждой мести, хан тогда и впрямь забыл обо всем на свете. Но волна ярости рано или поздно схлынет, а без русской дани Орде не выжить. Когда король Казимир решится пойти войной на Москву, Ахмат не останется в стороне. Если они ударят с двух сторон разом, быть беде!

Нет, твердо сказал себе великий князь, еще рано! Хоть и велик соблазн, а все ж придется потерпеть, выждать, умерить гордыню. Верно сказано: не поднимай носа – споткнешься. Государь должен уметь думать наперед, предвидя не только близкие. но и дальние последствия своих действий. Такой кусок, как Господин Великий Новгород, нельзя проглотить враз, недолго и подавиться. Посему будем откусывать понемногу. Откусил, прожевал, сглотнул, снова откусил.

Приняв решение, великий князь наконец удостоил аудиенции новгородских послов. Милостиво выслушал покаянные речи нареченного архиепископа Феофила, принял дары. Затем четко, по пунктам, продиктовал условия мира. Во-первых, навсегда порвать с Литвой и более не просить у короля князей. Во-вторых, избранного Новгородского владыку поставлять непременно в Москве, а не в Киеве. В-третьих, выплатить контрибуцию в 16 тысяч рублей. В-четвертых, суд в Новегороде вершить только в присутствии московского наместника. И в-пятых, отдать часть богатого пушниной Заволочья.

Когда Иван Васильевич умолк, послы переглянулись, не веря своим ушам. Вместо полной капитуляции и присоединения к Московскому государству, к чему они уже были готовы, великий князь потребовал не так уже много. Конечно, жалко денег, еще жальче заволочских земель, но зато Новгородская земля остается республикой со своим освященным веками строем!

11 августа состоялось торжественное подписание мирного договора, а затем великий князь дал пир в честь новгородских послов. Столы накрыли прямо под открытым небом среди вишневых садов. Гремели тосты и здравицы, новгородцы цветисто славословили великого князя.

На третий час застолья князь Холмский и воевода Федор Хромой, отяжелев от еды и вина, выбрались из-за стола передохнуть. Отойдя подальше от пирующих, князь Данила посетовал:

– Что-то не возьму я в разум нашего государя. Мы сейчас Новгород со всеми потрохами можем взять, а теперь, выходит, все оставляем, как есть? За что сражались? Даже в город не войдем, моих воинов без законной добычи оставили! И кому поверили? Знаю я этих хитрожопых новгородцев! Завтра договоры-уговоры забудут и опять все на свой лад переделают. Надо свою власть ставить, как в московских землях!

Тонко усмехнувшись, Федор Давыдович отвечал:

– Ты, князь Данила, воевода грозный, да только в государских делах, уж не прогневайся, мало разумеешь!

– Это еще почему? – обиделся Холмский.

– А потому! Наш Иван Васильевич – муж ума великого, не чета нам с тобой. Высоко сидит, далеко глядит. Раз он так решил, значит, есть причины. И будь уверен, мы с тобой сюда еще вернемся…

Оглядевшись, не подслушает ли кто, Хромой добавил:

– И вот еще что хотел тебе сказать, Данила Дмитрич! Завистников у тебя много стало, да и государь на тебя сердит.

– За что? – изумился Холмский. – Я ж ему Новгород, считай, на блюде преподнес!

– А вот за это самое! Получается, что это ты войну выиграл, а государи не любят, когда слуги над ними возвышаются. Так что я бы на твоем месте поостерегся.

– Пустое! – не поверил Холмский.

А ведь зря не поверил! Вскорости схватили государевы слуги шелонского героя и объявили ему: пойман ты великим князем за то, что хотел перекинуться к королю Казимиру. От нелепости обвинения Холмский потерял дар речи, в таком изумленном состоянии он и отправился в темницу. Правда, просидел недолго. Вмешались многочисленные друзья, внесшие большой залог, да и сам государь скоро дал себя умилостивить, ибо знал, что лучше Холмского на Руси воеводы нет[10].

…Москва встречала победителей малиновым звоном. Весь город высыпал навстречу победоносному войску. Под улюлюканье московской черни уныло брели пленные новгородские бояре. На три версты растянулся обоз с добычей. В крытой повозке под особой охраной везли шестнадцать кожаных мешков, в каждом по тысяче рублей серебром. У городских стен государя встретил митрополит Филипп со всем Освященным собором. Иван Васильевич сошел с коня и подошел под благословение.