Колокол и держава

– Ты, брат Нил, потому такой милосердный, что в своем скиту едино свою душу спасаешь, – возразил Иосиф. – А мы среди людей живем и за них перед Господом в ответе. А что до слов Иоанна Златоуста, так ты худо их понял. Иоанн сказал: нельзя нам, то бишь лицам духовным, еретиков казнить. Оно и верно, на то есть мирская власть, она и должна карать отступников подобно равноапостольному императору Константину, предававшему казни тех, кто не верил в Святую Троицу. А мудрейший Фома Аквинский учил нас, что извращать религию, от которой зависит жизнь вечная, есть худшее преступление, чем подделывание денег, каковое служит нам в нашей суетной жизни. И ежели фальшивомонетчиков мирская власть справедливо наказывает смертью, то еще справедливее казнить еретиков. Ибо, как говорил святой Иероним, гниющие члены должны быть отсечены, а паршивая овца удалена из стада, чтобы весь дом, все тело и все стадо не подверглись порче, загниванию и гибели.

Лицо Иосифа стало вдохновенным, а голос зазвучал пророчески:

– Отцы мои! Царство римское девятьсот лет пребывало в православии, а как впало в ересь латынскую, так и конец ему пришел. Также и земля Русская пятьсот лет пребывала в православной вере, покуда дьявол не привел в Великий Новгород прескверного еврея. Молю вас всем сердцем: задушите сию змею, покуда она не задушила нас! Не дайте погибнуть вере православной!

…Позлащенная луна уже глядела в окна митрополичьей палаты, когда обвиняемым зачитали приговор:

– Мнози из вас святым образам поругание чинили, на святых отцов хульные речи износили, Господа нашего Иисуса Христа Сыном Божиим не звали, и все то чинили по закону жидовскому, а не по христианскому…

Всех осужденных отлучили от церкви и передали для наказания Новгородскому архиепископу Геннадию. Исключение сделали для протопопа Дениса и псковского чернеца Захара. Первого отправили в Суздаль, второго – в Галич, где оба вскоре умерли от неведомых причин.

Окончание Собора ознаменовалось третьим скандалом. Уже после того как палату покинул великий князь, так и не проронивший ни единого слова, Иосиф Волоцкий стал прилюдно обвинять митрополита Зосиму в потворстве еретикам.

– Ершей споймали, а щуки хищные на воле остались! – кричал он. – Имена их всем ведомы: дьяки Курицыны Федор да Иван, чернокнижник Мартынко Угрянин, государева невестка Елена! А кто писца Ивашку Черного упредил, чтобы он сбежать успел? Не ты ли, владыка? Уж не заодно ли ты с еретиками?

– Как смеешь?! – побагровел Зосима. – Да я тебя в узилище! На хлеб и воду!

– Смею! – бесстрашно отвечал Иосиф. – За веру нашу православную рад буду не токмо пострадать, но и главу сложить! И узилищем меня не испугаешь! Пусть его страшатся пьяницы, чревоугодники да развратники содомские!

Взбешенный Зосима замахнулся на Иосифа посохом. Насилу их разняли.

…На братскую трапезу к митрополиту никто из архиереев снова не явился.

6

Весть о том, что семерых еретиков везут к нему на расправу, Геннадий Новгородский встретил без радости, тяготясь отведенной ему ролью палача. Раздумывая о том, как покарать еретиков, не обагряя рук кровью, владыка вспомнил свою беседу с цесарским послом Николаем Поппелем, посетившим Новгород по пути в Москву. Низенький толстяк в лохматом парике, которым он часто утирал вспотевшее лицо, сначала воздал должное обильному угощению, а затем, распустив на обширном чреве пояс, стал рассказывать про виденное им в разных странах Европы. Побывал Поппель и в Испании, где однажды наблюдал за казнью еретиков, именуемой «аутодафе».

Заметив интерес в глазах русского епископа, посол с немецкой обстоятельностью обрисовал всю мрачную церемонию казни. Шествие открывали доминиканские монахи с хоругвью святой инквизиции. Осужденные ехали на ослах, сидя задом наперед, на их головах красовались остроконечные бумажные колпаки с изображением чертей и огненных языков. По дороге к месту казни стояли толпы празднично одетых горожан, которые плевали в еретиков и выкрикивали проклятия. Тех, кто перед смертью отрекался от ереси, милосердно удавливали и уже потом их тела кидали в костер, тех же, кто упорствовал в ереси, сжигали живьем.

Рассказ Поппеля так впечатлил владыку Геннадия, что он не поленился записать его, и вот теперь эти записи ему пригодились. Перечитав их еще раз, он вызвал келаря и отдал ему необходимые распоряжения.

…Владычные слуги встретили осужденных в полусотне верст от Новгорода. За неимением ослов для каждого была приготовлена худая кляча. Связав осужденным руки за спиной, их посадили в седла задом наперед, одежду вывернули наизнанку, а на головы напялили берестяные колпаки с надписью чернилами «Сатанинское воинство».

Под заполошный звон колоколов диковинная процессия втянулась в город. Впереди шел дьякон с крестом, крича густым басом: «Глядите, православные! Сие есть враги Божии и хулители христианства!» Высыпавшие на улицы горожане глазели молча, бабы вздыхали, и только постаревший юродивый Миша плевался и швырял в еретиков конские яблоки.