Колокольчики судьбы

– Какая же из меня женщина? – обиженно насупился он.

– Замечательная, – заверила его девушка.

– Нет! Женщиной я не могу, – решительно возразил Лосев-младший и предложил: – Давай лучше ты прикинешься беременной и проникнешь куда надо, а я тебя буду прикрывать. Тебе проще, ты-то как раз женщина.

– Да я бы с радостью, – Катя с досадой махнула рукой. – Но там будет этот шпион, а он меня в лицо знает и раскусит, как бы я не переоделась.

– Ну, тогда… – аспирант задумался. – Можно еще кого-нибудь переодеть…

Девушка серьезно посмотрела на соседа.

– Федя, пока мы будем еще кого-нибудь искать, вражеский агент успеет нанести непоправимый ущерб! – отчеканила она.

– Ну… Я не знаю… – растерянно промямлил аспирант и сдался. – Если так, тогда конечно… Я согласен…

Следующий час прошел в спешной поездке домой, метаниях по квартире в поисках подходящей женской одежды и прилаживании фальшивого живота к худосочному телу филолога.

– Никому не давай трогать свой живот, – строго наказывала девушка Федору, переносящему превращение в будущую мать с мученическим видом. – Там везде врачи, они твой девятый месяц на ощупь вмиг расшифруют.

– Может, все-таки женщину поискать?… – в последний раз попытался уклониться от переодевания сосед.

– Некогда! – отрезала Катя.

Аспирант тяжело вздохнул и покорился судьбе. Напоследок Катя провела помадой по его губам, отступила назад и критически осмотрела результаты своих трудов.

В целом Федор выглядел неплохо. На нем было старое платье его матери, перевязанное цветастым оренбургским платком, чтобы выгодно подчеркнуть выпирающую спереди диванную подушку. На ногах материны же чулки и отцовские летние сандалии, поскольку сорок третий размер филолога не влез ни в одни женские туфли. Голову украшала кокетливая вязаная шапочка, скрывающая слишком короткие волосы. Разнесчастный вид филолога и шишка на лбу соответствовали легенде, которую Катя для него заготовила и не требовали корректировки.

– Ну, как? – мрачно спросил аспирант.

– Хорошо, – с восторгом произнесла девушка и повернула к нему зеркало. – Отлично! Смотри сам.

Лосев-младший посмотрел на свое отражение, и лицо его стал еще несчастнее.

– О, Господи… – жалобно пробормотал он и сморщился.

– Федор, – строго нахмурилась Катя. – Мы этим маскарадом спасаем жизни многих ни в чем не повинных младенцев!

Ответственный аспирант сразу приободрился.

– Не волнуйся, я все понимаю, – важно кивнул он и лихо сдвинул вязаную шапочку набок. – Идем!

– Идем, – согласилась девушка и взволнованно уточнила: – Ты ничего не забыл? Давай повторим.

Аспирант послушно достал из сумочки Катин диктофон.

– Когда я попаду в комнату, то сразу должен незаметно нажать вот эту кнопку, – он указал на значок записи на крошечном приборе. – А когда буду выходить, нажать вот сюда, правильно?

– Правильно, – одобрительно кивнула Катя и, спохватившись, взглянула на часы. – Ой! Скорее. Нам надо торопиться!

Они мчались в роддом, считая минуты. До сеанса у Гольцева оставалось всего ничего, а Кате надо было еще успеть устроить так, чтобы Федор смог попасть в заветную комнату.

– Олег Маркович, – закричала она, едва успев войти в ординаторскую. – Помогите!

– Что? Ваши трубы все еще текут? – удивленно поднял брови заведующий.

– Какие трубы? – не поняла Катя и тут же вспомнила, куда отпрашивалась. – А, трубы! Нет, с ними уже все в порядке. Помочь нужно не мне, а одной женщине.

– Какой еще женщине? – недовольно сморщился Рогожский.

– Моей соседке, – выпалила девушка, плюхаясь на стул перед начальником. – Ей не сегодня-завтра рожать, а ее муж побил.

– А я-то что могу? – изумился старый педиатр. – Побить мужа?

– Вы можете попросить Гольцева, чтобы он включил ее в свою группу беременных, слушающих музыку. Все говорят, что эти сеансы очень хорошо успокаивают женщин, а моя бедная соседка сейчас вся на нервах. А ей вот-вот рожать!

– Так идите и попросите его сами, – Олег Маркович недоуменно смотрел на девушку поверх очков.

– Я не могу! – воскликнула Катя. – Он меня не послушает. А вас он уважает.

Рогожский недовольно молчал, и Катя выложила козырную карту:

– Представляете, как ее нервозность отражается на ребенке. Если ее сейчас не успокоить, неизвестно кого она родит в таком состоянии.

Новорожденные дети для Олега Марковича были превыше всего.

– Ну, хорошо, – раздраженно ответил он. – Я поговорю с Андреем Поликарповичем.

Он снова уткнулся в бумаги.

– Вот здорово! – обрадовалась девушка. – Пойдемте.

– Куда? – опешил врач.

– Как куда? Говорить с Гольцевым.

– Что, прямо сейчас?

– Конечно, – Катя вскочила из-за стола, схватила заведующего за руку и потащила за собой. – Она здесь, а сеанс начинается через пять минут. Надо успеть упросить его.

Рогожский нехотя подчинился, бурча себе под нос что-то нечленораздельное, и позволил выволочить себя из кабинета.

– Вот она, – жалостливо произнесла девушка, указывая на сидящего в коридоре на стуле Федора.

Тот испуганно вскочил и вытянулся по стойке "смирно". Подушка на его животе колыхнулась из стороны в сторону, и он обхватил ее обеими руками.