Колокольчики судьбы

– Мда-а-а-а! – Олег Маркович сочувственно оценил огромную шишку на лбу и синяк под глазом. – Пойдемте, милочка.

Он быстрым шагом двинулся в сторону третьего этажа.

– Как вас зовут, девушка? – на ходу обратился он к вспотевшему от напряжения аспиранту, не сбавляя темпа. – Как? Не слышу?

– Фе… Бе… Наталья! – выдавил из себя филолог, быстро перебирая ногами.

При такой скорости передвижения, подушка раскачивалась все больше и грозила вскорости оторваться. – Наталья Вахромеева.

"Ой! – ахнула про себя Катя, бегущая рядом. – Мы ведь даже не подумали про имя. Молодец, Федор!"

– Беременность первая? – продолжал профессиональный допрос доктор.

– Ага, – обалдело кивнул аспирант, придерживая ускользающий живот.

– Что ваш доктор говорит? – Рогожский остановился перед дверью заветной комнаты и пытливо уставился на Лосева поверх очков.

– А что он говорит? – озадаченно повторил Федор.

– Когда на Кесарево? – пояснил заведующий.

– Куда? – испугался филолог непонятного слова.

– Не хотите же вы сказать, деточка, что с такими бедрами вы сама рожать собираетесь?

– А?… Я… Собираюсь… – осторожно подтвердил ничего не понимающий Лосев-младший.

Он с беспокойством чувствовал, как одна из завязок, державших подушку, сползает вниз по спине.

– Её через неделю кладут в клинику, – бросилась ему на выручку Катя. – Конечно, Кесарево будут делать, она просто забыла.

Рогожский недовольно фыркнул и взялся за ручку двери, собираясь войти внутрь.

– Олег Маркович, только вы Гольцеву не говорите, что это я попросила. Он ко мне предвзято относится, – девушка умоляюще сложила руки перед собой.

– Ладно, – буркнул педиатр и вошел в кабинет Андрея Поликарпова.

– Чем это ему мои бедра не нравятся? – шепотом спросил аспирант, когда доктор исчез за дверью.

Девушка критически оглядела его тощий зад, туго обтянутый тканью платья.

– Узкие, – так же шепотом пояснила она. – С такими бедрами рожать сложно. Обычно делают Кесарево сечение, то есть живот разрезают.

– Ужас какой! – содрогнулся Лосев-младший. – Хорошо, что я не женщина.

В конце коридора показались две будущие мамаши. В одной из них девушка узнала серьезную Горячеву, вторая была незнакомой. Они не спеша проплыли к заветной комнате, вежливо поздоровавшись с Катей и Федором, и вошли внутрь. Дверь снова закрылась.

Минуты шли, а Олег Маркович все не появлялся. Катя нервничала больше и больше. Наконец, когда она уже уверилась, что у него ничего не получилось и что вообще вся эта затея – полный бред, дверь распахнулась, и в коридор вышли оба врача.       Девушка едва успела юркнуть за ближайшую колонну и вжаться в стену, чтобы не быть замеченной. Аспирант испуганно кинулся за ней следом, но она сердито выпихнула его обратно.

– Полюбуйтесь, Андрей Поликарпович, – Рогожский сделал широкий жест рукой, указывая на испуганно замершего Федора.

– Да, да… – сочувственно произнес Гольцев, разглядывая сочный синяк под глазом несчастной беременной, и покачал головой. – Не волнуйтесь, Олег Маркович. Сделаю все, что смогу.

Он распахнул дверь пошире и дружелюбно улыбнулся Лосеву.

– Проходите, пожалуйста.

Федор вцепился в свой фальшивый живот обеими руками и, после некоторого колебания, гордо прошествовал между двух докторов внутрь комнаты.

– Та-та-та! – сделал скорбное лицо Гольцев, глядя ему вслед. – Какие бедра!

– А я вам что говорил, – подхватил Олег Маркович. – Это же уму непостижимо! Рожать они собираются с такими бедрами. Ну, я побегу. Еще раз, спасибо.

Заведующий потряс руку коллеге и заторопился вниз по лестнице. Андрей Поликарпович взглянул на часы и скрылся за дверью. Катя за колонной облегченно выдохнула. Она боялась поверить. Неужели получилось? Теперь нужно только, чтобы Федор не перепутал кнопки на диктофоне.

Час, который аспирант находился за заветной дверью, девушка провела в суетливых метаниях между своим отделением и коридором третьего этажа. Она переживала, что он забудет включить диктофон или нажмет не на ту кнопку; боялась пропустить момент, когда он выйдет после сеанса; опасалась, что Гольцев разоблачит фальшивую беременную и устроит скандал; а также нашла себе массу других поводов для волнений.

К концу этого часа она уже так извелась, что не в состоянии была беспокоиться о чем либо. Бессонная ночь накануне тоже давала о себе знать. Катя плюхнулась на подоконник неподалеку от двери Гольцевской комнаты и тупо уставилась в одну точку. На нее навалилась усталость, не было сил даже пошевелиться, глаза закрылись сами собой. Погруженная в дремотное оцепенение, девушка не сразу поняла, что рядом кто-то стоит.

– Я с вами разговариваю! Эй, как вас там? Екатерина…

Катя с трудом приподняла веки.

– Игоревна… Кажется… – сонным голосом произнесла она и снова зажмурилась.

Когда девушка снова открыла глаза, то даже не удивилась. Перед ней стояла Одинцова: руки в карманах; голова наклонена вперед, как у идущего в атаку викинга; на лице мрачно-воинственное выражение.

– … Так вот, любезная Екатерина Игоревна, – брезгливо сморщила носик красотка. – Я хочу вам сказать…

Катей внезапно овладела странная веселость.