Колокольные дворяне

Потом, когда время пройдет, многие понимают, что не сестры вокруг плохие, ты сам такой, не очень хороший. У нас страсти и грехи. Это правда, что сложнее всего себя исправить. Мы все что-то видим, чувствуем, так ведь? Но исправить пока не можем. Сестры понимают, что не зря нас Господь сюда собрал. В нас всех что-то общее есть. Мы друг друга любим. И обижаем друг друга тоже. Мы страстные, мы грешны.

Люди в одной семье живут и друг друга обижают, так ведь? Хотя и не хотят обижать. Часто бывает – от гордости, эгоизма. И на самом деле, есть вещи, которые я в себе, допустим, не замечала, но в миру так живешь, что можно чего-то избежать. А монастырь – территория закрытая. Отсюда не выйдешь.

С работы уволишься и уйдешь, надоели в семье, достали – пошел и погулял, развеялся. А здесь никуда не выйдешь. Ты можешь быть не в настроении, ты можешь поссориться с этой сестрой, а тебя потом поставят работать с ней. И ты понимаешь – нужно смиряться. Усмирять себя.

– А если заболели, вас лечат?

– Конечно. Не зря же говорят, что в монастырях болеют. Обостряются старые болезни. От перемены жизни, участи. Во многом. От однообразия… но это не однообразие, просто занятость огромная – и не та, что в миру. Посвящение Господу.

Полнота веры – огромная работа. У нас, как и в других монастырях, есть медики. В нашем сейчас нету, мы ездим в больницу. Вообще, болезни есть у всех. Нам обещал Господь скорби в этом миру и посылает разные скорби душе нашей.

Приходят все с болячками и тут что-то могут подхватить. Такие прихожане бывают, что от них заболеваем.

На самом деле нужно просто привыкнуть. Вот новая сестра, непонятна крепость ее тела, потом выясняется, что там на самом деле. У кого и что.

– А кормят вас в столовой?

– Да. Наши сестры сами готовят. Сами смотрят за детьми. Потому что у нас мало сестер.

– А готовят для всех одно?

– Если сестра не хочет что-то – она не ест. Никому специальное меню не делают.

Прийти и сказать – сделай! – никто не может. Но готовят у нас сестры хорошо. Принцип – не бросайте бульонные кубики! Все натуральное.

Приходят паломники, тоже какими-то рецептами делятся. Стараются, чтобы было вкусно и разнообразно.

– Сестры уходят из монастыря по каким-то причинам?

– Ну… Всех Господь по-разному приводит. Некоторым кажется, что он хочет, а потом выясняется, что он не готов, тогда он просто может уйти. Если молодые приходят. Если человек не верит в Бога и он пришел сюда, то он просто не выдержит. Бывает, человек понял, что он грешен, и пришел сюда очиститься.

Слова сказаны: «Стою я у сердца каждого и стучу». В жизни бывают такие события у всех, что понятно: это Божья рука стучит. Непонятно, как приходит каждая сестра, не принято об этом говорить. Если сестра не захочет об этом сказать – такой этикет у нас монастырский, – она об этом не говорит. Но если у сестры не было желания быть с Богом, она здесь никогда не сможет удержаться.

– А у вас не было желания сделать карьеру в монастыре? Ведь тут можно быть послушницей, можно быть сестрой. Игуменьей тоже как-то становятся или это само происходит? Есть, наверное, люди, нацеленные на успех, амбициозные.

– Есть, мне рассказывали, что в одном монастыре сестра пришла со словами: я сделаю карьеру. И она сделала карьеру, это был большой монастырь, там 130 сестер. Но потом ее Господь очень сильно наказал какой-то болезнью, что-то с ней случилось страшное. Не помню, какая болезнь. Но наказал. Я это просто слышала.

– А если человек делает много злого и плохого, а Бог его не наказывает?

– Я вам сейчас про это расскажу. Про карьеру. И как стригут…

Кого-то быстрей, кого-то медленней к постригу допускают. Происходит все по мере духовного роста. Духовный рост невозможно симулировать, его невозможно «изобразить». Нельзя применить какие-то усилия, как это делается в миру, и стать духовным. Потому что, если ты не готов, а тебя постригли, ничего хорошего из этого не выйдет. Закончится очень печально.

Постриг – это дело таинственное, Божественное. Не готовый к постригу человек может повредиться духовно. Это очень серьезно. Не надо стремиться в монастыре «повыше», это опасно.

Но если уже постригли – человек не может уйти из монастыря в мир. То есть он может уйти, но он приравнивается к Иуде. В давнее время, если такие люди умирали в миру, их хоронили как самоубийц, за оградой кладбища.

В постриге дают клятву Богу. И они нарушают эту клятву, предают Бога.

– Вы уже пострижены?

– Нет, я «одета». Я послушница. Послушниц одевают. Инок, монах, схимник – это уже постриг, три разных пострига. Тогда уже нельзя уйти. Сестра может в другой монастырь перейти, но это нежелательно. Ее будут больше искушать бесы, ей будет тяжелее.

– А как все-таки, когда человек делал много нечестивых поступков и ничего плохого с ним не случилось?