Колокольные дворяне

«Вчера, 24 декабря [1918 г.], – доносил прокурору Омской судебной палаты прокурор Тобольского окружного суда, – был допрошен священник о. Алексей Васильев, заявивший, что никогда никаких денег, оружия или документов б. Царской Семьи у него не было и нет, что с Седовым он виделся, но об этом ему ничего не говорил и никогда никакого палаша не показывал. После этого весь день судебным следователем, в моем и товарища прокурора Волотовского присутствии, производился самый тщательный обыск в квартире священника о. Алексея Васильева, в подполье, на чердаке, за зеркалами и картинами, в мягкой мебели, в перегородках комнат […], за обоями, в печах и на печах, в сундуках и во всех решительно открытых и скрытых помещениях, но обыск не дал никаких результатов. После этого, в присутствии о. Алексея Васильева и командированного епархиальным епископом депутата от духовенства, был произведен тщательный обыск и в Благовещенской церкви и ее алтарях, где настоятелем состоит о. Васильев, причем им самим и депутатом духовенства протоиереем Ременниковым были приподняты и открыты все шкафы и комоды, киоты икон, предъявлены жертвенники и приподняты облачения на престолах. Нигде в церкви никаких посторонних вещей или документов обнаружено не было. […]…В то же время был произведен обыск у живущего близ Ивановского монастыря, в 8 верстах от города Тобольска, бывшего Царского служителя А.П. Кирпичникова, точно так же не давший никаких результатов».

«…Именно это незнание места сокрытия ценностей было общим местом практически всех допросов». (Сергей Фомин, Боткины: Свет и тени, часть 4-я, «Русский Вестник», 18.01. 2013.)

* * *

Через несколько дней в пустующем, как обычно, читальном зале публичной библиотеки Михаил продолжал начатый разговор, он будто нашел наконец собеседника и отстаивал свою правоту с горячностью, хотя никаких возражений у меня не было.

– Мы ведь занимались исследованиями судеб тобольских жителей, застрявших поневоле во время смуты – да, просто началось Смутное время, Иван Грозный опричниной карал, а большевики просто разбоем занимались, а как спастись от разбоя? Выход один – затаиться, спрятаться, притвориться камнем – как ящерица на камне сливается с серовато-коричневой поверхностью. Выживание как наиглавнейший инстинкт. Основной.

Тема пространственных перемещений волновала его не на шутку. А я все не знала, как задать главный вопрос, который после бесед с Петром Поспеловым постоянно меня тревожил. «У нее был опыт мистического общения», – сказал тот о богомольной старушке, матушке Евпраксии. Сказал, как о чем-то само собой разумеющемся… Она общалась со святителем Иоанном, и это не казалось удивительным. Здесь так принято, напрямую мистически общаться? Монастырская послушница Маргарита тоже говорила о людях, наделенных особыми дарованиями…

– Ладно-ладно, Михайло-философ, посмотри, что я тут нашла! – Среди газетных подшивок «Сибирского листка» за 1917 год – крупные объявления, афиша электротеатра «Модернъ», в августе подряд: «На крыльях смерти», «В объятьях смерти», «Чем ночь темней, тем ярче звезды», а в октябре свеженькое: «Тайна железной двери». Нарочно не придумаешь. Прекрасная иллюстрация к тому, о чем ты говоришь.

Миша смеется:

– Это кинотеатр местный, совпадение. Кино только начиналось, названия призваны завораживать обывателя. Но в общем…

– В общем и целом, граждане как раз на крыльях смерти и перемещались. И важные персоны, и тот самый «маленький человек», до судьбы которого никому нет дела, да и не было никогда. Для него и правда ничего, кроме выживания не оставалось. И семья священника, прадеда моего, да и твои, я уверена.

– И только семья отрекшегося Царя ничего для выживания не предпринимала – ты заметь, я не употребляю слова «спасение», тут двойной смысл получится. Спасения в вечности они ждали. В общем, дождались.

Историк Борис Романов писал, родственник он Царю или нет, неведомо мне: «Учитывая все пророчества о роковом 1918 годе, которые узнал Николай II, мы можем предположить, что он понял его знамение свыше. Однако он и Александра Федоровна уже твердо решили к этому времени идти до конца и быть готовыми к любым испытаниям: „Делай что должно, и будь что будет“».

– Я вредная, Миша, не историками едиными. Тут вот труд сексопатолога Князькина:

«Несмотря на то что противники Григория никак не могли представить хоть сколько-нибудь веские доказательства его вины, время от времени Николаю Второму приходилось уступать общественному давлению и просить Александру Федоровну не принимать старца во Дворце и не писать ему. То ли в знак особого уважения, то ли по соображениям конспирации царица в своих письмах к мужу чаще всего называла Распутина „Он“. Так верующие говорят о Боге».

Да, все беды России начались в детской. Что рассуждать о Распутине? Очередной приступ у ребенка для матери важнее судеб империи, это нормально. И требует Царица к себе Григория с единственной целью – избавить дитя от страданий.