Колос (сборник стихотворений)

От того, что ветра завыли
И дождю предстояло лить,
У Антона раны заныли
И всю ночь будут ныть и ныть.

Ладно, друг, запасайся грелкой,

Раны ноют, а ты не ной!
Ты теперь не только больной,
Но и лекарь, но и сиделка,
И стряпуха: печешь блины —
Восемь дней дома нет жены.

Укатила взглянуть на внуков,

Наставлять на ум дочерей.
Ты один теперь сбывай скуку,
Без нее свои раны грей.

Их четыре, лихой квартет.

Как привяжутся — спасу нет!

Только две заросли,

Как третью
В партизанском схватил бою.
Ты считал тогда верной смертью
Эту третью рану свою.

А от раны своей четвертой

Девять дней валялся, как мертвый.
И врачи решили в душе,
Что Антон не жилец уже.

Но в могиле гнить не согласный,

Ты в отряд вернулся живой.
И не в шапке с полоской красной,
А с замотанной головой.

Из бинтов, из продольной щели

Лишь два глаза твои глядели…

Тишина становится тише,

Словно знает, что ты больной.
Придержи дыхание:
Слышишь,
И сосед не спит за стеной.

Чертыхаясь, скачет на клюшках

В тесноте ночной, в маяте.
Разве тут улежишь в подушках,
Коль прострел начался в культе.
Болью в боль тычет, как иглой,
И не хочешь, а будешь злой.

И Антон усмехнулся горько,

Старой буркой до глаз прикрыт.
И подумал опять:
«А сколько
Нас таких горемык не спит,
И не жалуется на раны,
На работу вставая рано»…

За окошком не то луна,

Не то лампа ночная светит.
И качает деревья ветер
В освещенном куске окна.
Ходят ветки рябин безмолвно:
Вверх и вниз,
Вверх и вниз, как волны.

И откуда здесь эти ветки?

Чей костер чадит в стороне?
Что за карта в твоей планшетке?..
Ты же, друг, опять на войне,
В партизанской ползешь разведке,
Мир приснился тебе во сне.

Вновь пылают боеприпасы,

В реки грохаются мосты.
Гитлер срочно строчит приказы,
Чтоб тебя схватили,
А ты…

Где ты?

Звезды в окно мерцают,
А на улице полицаи.
В пистолете один патрон,
Кто-то выдал тебя, Антон.

Вот ты схзачен. Проводом скручен.

Вот тебя вниз столкнули с кручи.
Сердце криком кричит налету.
Ты проснулся. Ты весь в поту.

Да, война тебя не забывает,

Что ты сделаешь ей, войне?
До сих пор еще убивает,
Душит, режет, казнит во сне.

Зажимая зубами стон,

Встал Антон, свет зажег Антон.

И приемник включил. И сразу

Зацепил холуйскую фразу:
Кто-то старый, видать, и злой
Восхвалял военные базы
И Камбодже грозил войной.

И подумал Антон о Вьетнаме,

И увидел, как пятый флот
Вдоль его берегов плывет
С приготовленными стволами.

И хотелось от гнева, горечи

Закричать через океан:
Неужели вам мало, сволочи,
Наших старых и свежих ран?
Иль хотите весь шар земной
Сделать раной
Рваной, сквозной?

И Антон, не вставая с кресла,

Вырвал вилку. И все исчезло:
Свет погас, прекратился гул…

Только ветер сильнее дул.

Дул и дул, надувал дожди,
В ураганный переходя.
Как от боли, крыша стонала,
Вновь Антон влез под одеяло.

— Эх, сюда бы с голландской печью!

А что грелка? Толку не жди.
Но смолкает рана в предплечье,
И не колет рана в груди.

И в руке боль не слышит он.

Дело явно пошло на сон,
И под дождь, перешедший в ливень,
На рассвете заснул Антон.