Колосок с Куликова поля

Конечно, его опять стали закрывать в избе на замок, чтобы не убежал на улицу и не простудился еще больше. Скоро ли он поправится? Наверное, скоро, глотать уже совсем не боль­но. Только вот скучно Карабчику. Он сидит на подоконнике и смотрит в окно. А на него из палисадника смотрит большой рыжий подсолнух. Ему хорошо, подсолнуху, он на улице. Прав­да, всю жизнь на одной ножке стоять тоже не очень интересно. Но зато все-все кругом видно.

Подсолнух с утра начинает медленно поворачивать голову и внимательно все разглядывать. За день он делает только один поворот.

«И чего он, чудак, так медленно поворачивается? — думает Карабчик. — Я бы на его месте все уже давно рассмотрел. Ага, наверное, у него шея болит».

Карабчика тоже мама зовет иногда Подсолнушком. За вес­нушки. Они, как зернышки, все лицо его усеяли.

Как медленно тянется время! Но Карабчик старается не унывать. Он болтает ногами и смотрит на большой плакат, при­клеенный к стене крахмальным клейстером. На плакате — бо­ец с красной звездочкой. В руках у бойца флаг, а на нем буквы. Читать Карабчик не умеет, но что там написано, знает: «Мы по­бедим!» Об этом ему и мама говорила, и Манюха тоже. А еще Манюха сказала, что этот боец — их папа. Карабчик не пове­рил ей и спросил у мамы. Но мама отчего-то вдруг стала очень задумчивой и ничего не ответила.

Скоро мама придет,

Скоро папа придет...

— негромко напевает Карабчик. Получается что-то вроде песенки. Он еще энергичнее болтает ногами и продолжает сочинять:

Мама — с работы,

Папа — с войны...

Как здорово — он сам придумал песню! Правда, он ее и не придумывал вовсе, она сама сорвалась с языка. «Спою ее вече­ром Манюхе, она еще такой не знает», — думает Карабчик. Но до вечера еще далеко, а ему хочется с кем-нибудь поделиться радостью. И Карабчик забирается на печку. Там, на потолке, живут его друзья — маленькие смешные человечки. Сестра го­ворит, что это обыкновенные сучки. Но что она понимает? Раз­ве ей приходилось хотя бы один день просидеть под замком?

Вон тот, с бородой, похож на дедушку Митрича. Он все вре­мя куда-то торопится. Наверное, его кто-нибудь ждет. Чуть по­дальше — девочка с корзинкой. Это Манюха, сестра. Без платка идет, ветер растрепал волосы, и голова ее похожа на малень­кую копну сена. А у стенки, на самой широкой доске, живут сразу три человечка. Это мальчишки. У них там тепло и весе­ло. Наверное, недавно прошел дождь, и они бегают по лужам.

А в руках, словно сабли, держат длинные хворостины. У одного даже две.

Карабчик вспомнил, как недавно так же вот бегал сам, вздохнул и закрыл глаза. А человечки взялись за руки и за­кружились в хороводе. Они кружились и пели его песенку:

Скоро мама придет,

Скоро папа придет.

Мама — с работы,

Пана — с войны.

Когда Карабчик открыл глаза, хитрые человечки были уже на своих местах и как ни в чем не бывало занимались каждый своим делом. Карабчик посмотрел на плакат. И мальчику по­казалось, что строгое лицо папы-бойца чуть заметно улыб­нулось.

Рядом с плакатом на стене висят часы, старые заржавевшие ходики. Но они уже давно не ходят.

— Надо Митрича позвать, может, починит, — часто говорит мама. — Скучно без часов-то...

Но проходит день за днем, дед Митрич все не появляется, и часы молчаливо продолжают висеть на стене. Как украшение. Карабчик даже не знает, как они тикают. А Манюха говорит, что раньше ходики очень весело тикали: тик-так, тик-так... Ну, не тикают, и не надо. Время и по солнышку узнать можно, сей­час не зима. А зимой, когда солнышко встает поздно и утром бывает совсем темно, мама открывает штору и смотрит: не све­тятся ли в чьей-нибудь избе окошки? Если светятся, значит, по­ра вставать.

Раньше всех они начинают светиться у деда Митрича. Из­бушка у него меньше всех, а видно ее всей деревне — на бугре стоит.

Интересный это человек, дед Митрич! Ростом он совсем ма­ленький, с Манюху, а лицо сплошь заросло густыми белыми волосами. Среди них, как два золотистых шмеля, ворочаются быстрые, с хитринкой, глаза. Да еще торчит нос. Одна нога у деда деревянная. Когда он идет, она негромко поскрипывает, словно жалуется на что-то...

Но Митрич, хоть и мал ростом, и на деревянной ноге, а мастер на все руки. Он и худые ведра паяет, и стекла в рамы вставляет, и табуретки мастерит. Даже лошадей кует. Караб­чик однажды сам видел на колхозном дворе, возле кузницы. А еще про него рассказывают, что он умеет заговарить зубы, если у кого заболят. Но это, наверное, врут.

Карабчик его сначала побаивался. Но он добрый, Митрич. Когда встретит мальчика на улице, то огурец ему даст, то горсть стручков гороховых, или просто погладит своей большом твердой ладонью по голове. И всегда зовет к себе домой, в гости.

— Приходи, я тебе ветряную мельницу сделаю. Вон она, моя изба, крайняя, на отшибе стоит — видишь?