Кольцевой маршрут

Мокрая земля студенила подошвы. Кураж исчез, и нервная горячка, терзавшая меня с утра, наконец улеглась, придавленная влажной, шепчущей темнотой. Ночь ещё не наступила, я видел стволы деревьев и просинь между ними.

Идти под уклон было легко, несмотря на коряги, прикрытые слежавшимся дерном как маскировочным халатом. Ветер донёс запах гари. Похоже, я угадал. Гости решили обосноваться в Херфенфилгеровой долине, огородив стоянку своими машинами. Их чёрные, громоздкие очертания напоминали круп огромных животных, выведенных на водопой.

Три. Я насчитал три фургона, но ещё один стоял на самом повороте, снаряженный горючими жидкостями и готовый к отъезду.

Что ж, начнём с малого.

Ганс и Грета в выходной

Пляшут танец заводной.

Под весёлый перетоп

Сердце пустится в галоп…[1]

Берндтов подарок вошёл в боковину колеса легко, как в масло. Отменный штык-нож! Резать им глотки, наверное, истинное удовольствие.

Вот так.

И ещё немного!..

* * *

Спустя девять покрышек, я ощутил резкий дефицит йо-хо-хо.

Руку ломило. Суставы одеревенели, и при резком движении по предплечью пробегали мурашки. Стопы тоже болели и ныли: я качался на кончиках пальцев, опасаясь хрустнуть веткой, а дым забивался в ноздри и ел глаза.

Голоса гудели совсем рядом — низкие, хриплые:

— Hee, ja, de earste kear, shit haw’n gewichst! Hoe fynst dit leuk?

— Echt net. En Praachel?

— Ah… Kondoom! [2]

Разговор вёлся не на транслингве, но я многое понимал. И усердно вслушивался, всё глубже проникаясь сюрреализмом, пока не понял, что парни у костра беседовали на языке моей родины — Истинном Языке — коверкая его своим грубым фризским диалектом:

— Jo soene him hawwe dronken.

— Krekt!

— Na, ja! [3]

Дежавю.

Кажется, так это называется?

Почти три года назад я точно так же корячился в сумерках, ловя обрывки чужих разговоров. Ничем хорошим это не кончилось. Удар в бубен — банг! — и я приобрёл стойкую ненависть к футболу. Но, по крайней мере, многое прояснилось. Для арабов и прочих тюрков эти автолюбители слишком вольно обращались со словом «Kondoom».

Ладно, ещё три колеса и…

Нога провалилась в ямку, и одновременно с этим раздался громкий треск — видимо, я наступил на сук.

— Wa is dêr? [4]

Вот чёрт!

Точно вспугнутые птицы, тени порхнули ввысь.

Я шарахнулся в куст. Терновник или шиповник? — колючки вспороли куртку, а злая ветка, изловчившись, хлестнула по шее. Очевидно, сегодня был не мой день. Не мой вечер. Не мой календарь и глобус.

— Links![5]

А тут и переводить не надо.

Первый выступил из-за фургона и наткнулся на мой кулак. В сомнительных случаях лучше нападать первым, второго шанса может и не представиться. Адреналин превратил руку в чугунный поршень. Издав сдавленный звук, человек согнулся и ткнулся в дверцу, очевидно, потеряв управление. Я подался назад и едва не сшиб второго — он выскочил с другой стороны и подслеповато мотал головой.

Ах же чёрт! Чёрт!

Тонкий луч фонарика прорезал темноту.

— Ik sjoch him! — торжествующе заорал один из преследователей, что на их ублюдском языке означало: «Я его вижу!» И сразу три фонарика упёрлись мне в глаз, пупок и печень.

В кино такие сцены выглядят довольно зрелищно. Удовольствие получают все, кроме главных актёров. Адреналиновый коктейль ещё кипел в моих жилах, поэтому я кинематографично вмазал наугад — и попал, развернулся на ноге и буквально выломился вместе с кустом на открытое место, где горел костёр, вповалку лежали брёвна и брезентовые мешки, живописно раскинулась тренога, увешанная носками, как майское дерево, а у распахнутой настежь палатки застыл в полуприседе звероватый детина с черпаком.

Стоп машина! Задний ход!

Но я раздумывал слишком долго.

Подоспевший грузовой поезд со свистом врезал мне между глаз, стирая звёзды, закружившиеся в аритмичной, мерцательной свистопляске перед тем, как обрушиться в пропасть — бездонную пропасть, за которой ничего не было…

_________________________________________

[1] Строфа из песни «O, du schöner Westerwald!». Здесь и далее вольный перевод отрывков немецких народных песен.

[2] «Слышь, да, первый же тайм говнюки сдрочили! Это тебе как? — Да никак. А Прагель? — Ваще гондон!» (искаж. фриз.)

[3] «Ты б ему напихал. — Точно! — Ну да!» (искаж. фриз.)

[4] «Кто здесь?» (искаж. фриз.)

[5] «Слева!» (нем.)

Глава 13. «Alte Liebe…»

Над головой опять висела луна.

Оно вела себя очень беспокойно — то приближалась, то отдалялась, играла боками. Просто чертовка. Лживая небесная тварь! И два космических спутника ей под стать светили своими прожекторами, пока я не мотнул головой, выплюнув:

— Кха!

Спутники отступили.

Их следовало прогнать.

Но чем?

Мои руки лежали отдельно, хотя на вид были, вроде бы, соединены с телом. Само же тело ощущалось упакованным в гипсовый панцирь. Тот же, кто был причастен к этому варварству, недвижно сидел напротив, уперев руки в колени, и всматривался в меня, как в зеркало.

Что он желал найти? Масонский знак? Орден боевой славы? Ноющий зуд подсказывал, что вывеска просто пестрит орденами — большими и малыми.

А также медалями. Всех цветов и размеров.

Но чуть пляске перебой,

Разгорится мордобой,

Нет под глазом фонаря —