Кольцо Анахиты

– Сначала я хотел сварить королевских креветок с укропом, – сказал Тони. – Но потом представил, как мы потрошим пучеглазых морских тараканов, во все стороны летит чешуя – или что там у них? Руки пахнут рыбой… В общем, никакой романтики. И приготовил карри по-бенгальски. Они называют его Morghi kosha. Любишь карри? – я кивнула. – Вина? Совсем немного – чтобы потом не сомневаться?

– Я не буду сомневаться.

Тони отпустил меня, отошел к столу и налил белое вино в два бокала. Сделав пару глотков, я поставила бокал на стол и медленно подошла к кровати, застеленной зеленым атласным покрывалом.

– А что, если мы поужинаем… попозже? Холодное карри – это тоже очень вкусно…

Тони посмотрел на меня долгим взглядом, поставил свой бокал… Не знаю, чего я ждала – что он одним движением смахнет все со стола и уложит меня на него? Или сгребет борцовским захватом и разорвет платье в лоскуты? Но Тони осторожно задул свечи. Я напряглась – вот, сейчас… И тут вспыхнул свет. Я заморгала, как застигнутая врасплох сова, – от неожиданности и от недоумения.

– Так будет лучше, – стоя у двери, Тони улыбнулся фирменной улыбкой голливудского маньяка.

«О, мсье знает толк в извращениях», – хотела сказать я, но подумала, что вряд ли он поймает смысл анекдота, а объяснять не было никакого желания. Желание было совсем другое.

Он медленно – невыносимо медленно! – подошел ко мне и так же медленно расстегнул молнию на платье. Я потянулась было к пуговицам его рубашки, но Тони остановил мою руку.

– Не торопись, – прошептал он, прикусив мочку моего уха.

Он снял с меня платье, нежно касаясь груди, живота, бедер, и от каждого его прикосновения по телу разбегались жгучие волны. Сбросив туфли, я села на кровать. Тони, наклонившись, целовал мои колени и пальцы ног. Все так же медленно он избавил меня от остатков одежды, мимолетно лаская каждый уголок моего тела, которое, казалось, вопило от нетерпения.

– Ты садист? – прошептала я?

– Да, моя милая, – усмехнулся Тони и вдруг резким рывком выдернул из-под меня скользкое покрывало. Не удержавшись, я упала на спину, и он накрыл меня прохладной тканью, которая на мгновение остудила мою горящую кожу, но при этом раздразнила еще сильнее. Я стиснула зубы и впилась ногтями в ладони, попав на ссадины, оставшиеся с прошлой ночи. Но и боль не смогла унять возбуждение.

Тони стоял передо мной и по-прежнему неторопливо снимал с себя одежду, позволяя мне видеть каждое его движение. Он смотрел мне прямо в глаза, не отрываясь, и мне казалось, что я тону. Эта пытка была такой сладкой, такой мучительной…

Наконец на нем не осталось ничего. Далеко не каждый мужчина в раздетом виде выглядит лучше, чем в одетом. На Тони я, наверно, смогла бы смотреть бесконечно, если бы… В конце концов, как долго может голодный рассматривать роскошный стол, роняя слюни на скатерть?

Я отодвинулась от края, дав Тони место рядом с собой. Он сидел передо мной на коленях, продолжая эту невероятную муку. Подняв мои руки на спинку кровати, он начинал долгое дразнящее движение – от кончиков пальцев, по тыльной стороне предплечий, легко касаясь подмышек и груди. Путешествие продолжалось по животу и внутренним сторонам разведенных бедер, с короткими, будто случайными ласками самых потайных мест, а заканчивалось на кончиках пальцев ног. Потом этот маршрут повторяли его губы и язык – и все начиналось сначала. Только с каждый разом прикосновения, такие легкие, невесомые в начале, становились все тяжелее, они давили, словно его пальцы и губы проникали вглубь моего тела через кожу.

Я тысячу раз поблагодарила его мысленно за включенный свет – мне хотелось видеть все, и я вдруг поняла тех, кто увешивает спальню зеркалами. Я кусала губы, с трудом сдерживая стон, и тянулась ему навстречу, не в силах больше терпеть. Когда Тони наконец резким внезапным толчком вошел в меня, вселенная вдруг оказалась не снаружи, а внутри. Она взорвалась ослепительной вспышкой, разрывая тело на молекулы и атомы…

К восторгу примешалась тонкая струйка досады: мне хотелось разделить этот ядерный взрыв с ним. Но Тони продолжал двигаться, все ускоряя темп, и я поняла, что это было только начало, первая ступень восторга, а впереди ждал новый неведомый уровень, куда я еще никогда не поднималась.

Когда мы одновременно достигли последней вершины, наслаждение было настолько острым, что молнией промелькнула странная мысль: прекраснее может быть только смерть…

Все, что было дальше, я помнила какими-то обрывочными кадрами. Кое-как отдышавшись, мы долго исследовали друг друга, проверяя, что кому нравится, а что нет. Ленивые, пресыщенные ласки сменялись жадными и разнузданными. Потом мы ели холодное карри, в постели, прямо из кастрюли, руками – потому что Тони забыл взять вилки, а я его не отпустила. Мы выковыривали из риса кусочки курицы и кормили друг друга. Потом пили вино, по очереди отхлебывая из горлышка.