Кольцо блаженной Августины

Да, он был готов на предательство, на моральное убийство Самуила, дискредитацию его в глазах Таси, но только не своими руками. Детская трусость давно переросла в осознанную осторожность, коей и придерживался он во всем. Нужно было найти человека, который бы ненавидел Самуила Бенца так же сильно, как и он, Иосиф Биргер.

Однажды он решил, что нашел… Иосиф знал, что имя этой молодой женщины, которую он часто видит в компании Самуила и Таси, Лилия. По-своему она была красива, статью и женственностью затмевая Тасю. И она с одинаковым обожанием смотрела на обоих супругов Бенц. Иосиф сразу догадался, что та безнадежно влюблена в мужа подруги.

Он понял, что это – шанс. Собираясь с силами для разговора с Лилией, он проигрывал в уме диалог, все возможные ее ответы. Нет, он не собирался толкать ее на преступление. Он хотел лишь, чтобы та предала подругу и отбила у нее мужа.

Вмешалось провидение, он так и не подошел к ней – отпала необходимость. Знакомство с сестрой Самуила повернуло мысли в другую сторону. Он понял, как сможет стать ближе к Тасе – войдет в семью Бенц. Нет, жениться не собирался – какая из только что ставшей студенткой девчонки жена? То, что Аллочка с первых минут не сводит с него взгляд, льстило самолюбию, в успехе он не сомневался. Предлагая ей «близкие отношения» (хотя они и так виделись почти каждый день – он преподавал математику студентам ее группы), Иосиф был почти искренен: девочка ему нравилась своей свежей непосредственностью и красотой. Он не заметил, как увлекся, все реже вспоминая Тасю. Безумная любовь к ней немного утихла…

Да, они встречались часто – на правах будущего родственника, каким его считали Самуил и Тася, он присутствовал на всех семейных праздниках. Тася была с ним ласкова, но все чаще отводила взгляд, когда он, забывшись, не мог оторвать от нее своего. Он чувствовал, что та все понимает. Но даже мысли, что его внимание ей неприятно, не возникало.

Он знал, что у нее больное сердце – Тася часто лечилась в кардиологическом центре. От Аллы знал, что по этой причине Самуил не хочет иметь детей – боится потерять жену.

И все же виновником смерти Таси стал не муж, а он, Иосиф Биргер…

Он отвлекся от воспоминаний, случайно выглянув в окно – знакомый автомобиль занял одно из парковочных мест перед парадным входом в особняк. Поспешив в приемную, этого клиента он встречал всегда лично, задержался перед зеркальной дверцей гардероба. «Старик. Страшный, уродливый старик, – равнодушно констатировал он и натянуто улыбнулся. – А проблем у меня нет! Не считая того, что ушла жена, да любовницу убили…»

Глава 34

Лилия Модестовна в больнице не лежала ни разу. Навещала – да, больную товарку по сцене, но вынужденно – ее «делегировали» от коллектива по причине незанятости в спектакле. Вот так же была среда, пасмурные летние сумерки за окном и бледная физиономия примы на фоне зеленого цвета наволочки на тощей больничной подушке. Лилия Модестовна тогда содрогнулась от увиденного – яркую актрису, красавицу с огненными кудрями, точеной фигурой и мягким, совсем не стервозным характером болезнь превратила в собственную тень.

Сейчас вдруг стало самым важным – не стать такой же тенью. Лилия Модестовна с трудом повернула голову, посмотрела на соседнюю койку – там, отвернувшись к окну, лежала женщина.

Она вспомнила свое падение… и больше ничего. Был, кажется, еще звонок в дверь, но и этот звук был последним, что отметило ускользающее сознание.

– У вас, кажется, сотрясение мозга, – голос прошелестел слева, она едва поняла фразу.

– Это кто сказал? Врач? – Лилия Модестовна осторожно повернула шею в другую сторону: на нее смотрели двое – молодая женщина и девочка-подросток.

– Я слышала, как доктор в коридоре разговаривал с женщиной, которая приехала с вами. – Тихий голос принадлежал девочке. – Еще он сказал, что подержит вас здесь несколько дней.

– Подержит… Следовало бы меня спросить. – Лилия Модестовна задумалась – кто же ее нашел? В квартиру попасть могла лишь Августина – у той хранились запасные ключи. – Деточка, а тетя, с которой откровенничал доктор, была молодая?

– Нет, что вы! Пожилая, почти как вы! – Она испуганно замолчала, поймав строгий взгляд матери. «Интересно, почему говорит ребенок, а женщина молчит? Немая?»

Она следила за быстрым движением пальцев женщины и все понимала – в голодные для театра годы ей приходилось подрабатывать сурдопереводами. Мать «выговаривала» дочери за невежливость и болтливость.

«Совсем хорошо… что за старушка так озаботилась моим здоровьем?» – задумалась Лилия Модестовна. Гадать все же пришлось долго – в палате, кроме немногословной медсестры, поменявшей ей раствор в капельнице, никто не появлялся еще часа два. Лилия Модестовна задремала, проснулась от звука знакомого голоса. «Алка! Ну конечно, кто же еще!» – усмехнулась она, понимая, что для ребенка любая женщина после сорока – пожилая.