Кольцо блаженной Августины

Свадьба же Аллочки и Иосифа, случившаяся ровно через десять лет, выглядела мезальянсом. Удивлены были все – от дворовых сплетниц до родственников и друзей. Тем более что сестра Самуила, хотя девочка была весьма вольная, на самом деле серьезных отношений ни с кем не поддерживала – Лиля точно знала, что сердце проказницы не занято никем. Немного нравился Аллочке адвокат Дима Корсун. Но что-то у них не заладилось, хотя Самуил всячески подталкивал упрямую сестрицу к надежному и порядочному приятелю. Лилия тоже тормошила Аллочку, призывая присмотреться к нему. Аллочкин же взгляд на Дмитрия был любопытен, но не более. Отговариваясь молодостью и нежеланием связывать себя обязательствами, та несколько раз брала его в компаньоны для похода в театр (билеты, можно сказать, Лилия Модестовна ей навязывала), но этим и ограничилась.

Случайное знакомство с Иосифом изменило девочку до неузнаваемости. Став кроткой характером и покорной этому, на взгляд Лилии, неприятному типу, Алла разом отвергла всех поклонников, в том числе и Корсуна. Лилия пробовала говорить на эту тему с Самуилом, требуя повлиять на сестрицу. Но тот лишь досадливо морщился, словно от сильной головной боли, и ничего не предпринимал. «Она собирается переехать к нему. Что я могу тут поделать? Запереть дома? – злился он. – Мог бы – убил бы его, чтобы под ногами не путался!» Лилия тогда пугалась – столь сильные эмоции должны бы иметь более веские причины, чем просто нелюбовь к будущему зятю.

К слову сказать, Иосиф и не торопился узаконить отношения с Аллочкой. Регистрация брака состоялась лишь через три года.

– Отпустил. Под мою ответственность – цени! – Алла положила на кровать пакет с одеждой. – Переодевайся, только давай вставай медленно, не дергайся.

– Грубая ты, Алка, – буркнула Лилия Модестовна, на самом деле ничуть на ту не обижаясь.

– Это только с тобой, сама ты меня и разбаловала, – отговорилась со смешком Алла, помогая ей обуться.

Глава 35

Калашин ругал себя нещадно – он, такой осторожный, по сто раз все перепроверяющий в работе, на слово принял в семью (подпустил к родной сестре!) чужака. Как оказалось, беглого мошенника, и возможно, что и убийцу!

Разговор с Ольгой немного успокоил – она в детском саду, какая-никакая охрана там есть, да и не глупа она. Обещала ждать на месте – будет ждать.

Сейчас, прихватив оперативников из райотдела, Игорь двигался к дому сестры. Ключи у него были, что значительно упрощало дело. Конечно, вероятность застать в ее квартире Юрия Голубева (или Городца, как точнее), была мала. Нет тому никакого резона оставаться в городе, если только… Но, стоп – с чего он, Калашин, решил, что Городец вообще знает что-то о кольце? Могла, конечно, поделиться дочь. Убив Дашевского (если он убил), заполучив кольцо, тот должен точно знать его ценность. Но Дашевский вряд ли поделился с тестем информацией. Зачем бы ему? Да и с молодой женой тоже, вроде, ни к чему! Сам Дашевский, как выяснилось, был должен неподъемную для него сумму за недоставленную по назначению партию наркоты. Калашин было заподозрил дельца в убийстве, но тот имел алиби – давно жил на Кипре, практически не бывая на родине. Дашевский наверняка надеялся рассчитаться, добыв кольцо. «Каким образом только он собирался это сделать?» – К раскрытию тайны этой ювелирной безделушки Калашин не приблизился ни на шаг.

Более всего изумляло, что и наследники Самуила Бенц ничего об этом не знали.

«Ульянова была близкой подругой отца Августины. Не возьмем Городца – поеду к ней. Его – в розыск», – решил он.

К дому подъехали со стороны улицы, поставив машину прямо под кухонным окном Ольгиной квартиры. На эту же сторону был балкон гостиной. Окна спальни выходили во двор.

Калашин осторожно повернул ключ в замке и легко толкнул дверь. Из глубины квартиры не было слышно ни звука. Указав операм дулом пистолета на двери в комнаты, он направился на кухню.

Городец был там. Но выяснить что-либо у него майору не удалось – Юрий был мертв…

* * *

Лика не стала звонить Филонову, решив начать с мамы. Слабая, но была надежда, что та, хотя она ей и запретила, все же издали следила за судьбой лучшей подруги дочери и сохранила номер ее домашнего телефона.

Анжелика и себе, пожалуй, не смогла бы внятно объяснить, почему так разом вычеркнула Августину из своей жизни. Дело же не в ревности… или в ней? Леднева Лика не ревновала ни к кому, да и кому он нужен-то был, с такой неудачной внешностью и гадким мстительным характером? Только ей, Лике, ослепленной странной любовью. Правда же говорят, что красавиц тянет к несовершенству. Тянуло еще как! Только и оборвалась эта неправильная любовь разом, словно кто-то вынул из Анжелики душу, вытряс как пыльную тряпку и запихнул обратно. А с пылью улетела и любовь к Ледневу.