Кольцо блаженной Августины

Августина вздрогнула, прижалась крепко всем телом, сомкнув за его спиной руки.

– Замерзла? – почти не удивился он, погладив по холодной щеке.

– По дому Лилии Модестовны гуляет осень, – улыбнулась она. – Хорошо, Мишка в дальней комнате, там тепло. Мы в гостиной, Аллочка кутается в шаль, а сама хозяйка в одной блузке с короткими рукавами.

– Пойдем, у меня мало времени, Авгуша. Я еще должен поговорить с ними. Что-то вспомнили?

– Сомневаюсь. Пока тебя не было, разговор шел о другом. Что там с нашими квартирами? Действительно к нам приходила аферистка?

– Да, – ответил он коротко: сообщить Августине, что эта женщина – его бывшая жена, сейчас он был не готов.

– Еще раз добрый день, дамы. Лилия Модестовна, Августина, – посмотрите на этот фоторобот, узнаете визитершу? Конечно, портрет не точен…

– Да, Игорь, ко мне приходила эта женщина. Вела себя довольно бесцеремонно, но ретировалась, как только я упомянула, что жду полицию. Ты тогда должен был зайти.

– Я тоже ее узнала. Приди она в другое время… Я опаздывала в театр, поэтому не стала с ней говорить. Даже толком не поняла, что ей нужно.

– Хорошо. – Калашин спрятал фоторобот в папку. А теперь давайте вернемся к вашим воспоминаниям. Алла Моисеевна, расскажите подробнее, что знаете о секте, или как вы там обозначили сборище ювелиров – сообщество, союз?

Августина ждала ответа Аллы, а думала о том, что по сути, ее никто никогда не любил. Или она просто не знает, как это – когда любят? Была бы жива мама… Она сама сейчас мама, Мишку обожает до боли, с первого дня, с той минуты, когда его впервые принесли на кормление. Из тугого кулечка больничного застиранного одеялка выглядывало красненькое личико (только что плакал отчаянно, а у нее на руках успокоился!). Причмокивая ротиком, силясь приоткрыть веки, рожденное ею на свет существо нуждалось в ее любви, и она это чувствовала. Умиление, ее охватившее, вылилось слезами радости. «Корми скорее, не мучай мужичка», – тогда только голос нянечки вывел ее из блаженного оцепенения.

– Да я, собственно, ничего и не знаю об этом союзе! Кроме того, что наша семья, точнее – мужчины занимали руководящее место. Папу называли учителем, никак не по имени, просто «учитель». После того, как у него после полученной травмы отказали ноги, он передал «пост» Самуилу.

– Как ваш отец получил травму?

– Его сбила машина. Он долго лежал в больнице, а выписался инвалидом. Самуилу тогда исполнилось шестнадцать, мне – шесть. Я почти ничего не помню из того времени, только то, что мама часто плакала. Пока вас не было, Игорь, мы с Лилей пытались сопоставить все, что знаем, но ничего интересного не получилось. Честно говоря, пришли к выводу, что вся возня с сообществом – игрушка для взрослых мужчин. Придумали себе забаву, правила игры, какие-то пароли, атрибуты – и развлекались. Кольцо может быть символом той самой переходящей власти, и только.

– Если бы из-за него не убивали, – вставила Августина. – Зачем-то мама просила вас, Лилия Модестовна, избавиться от него. Пока вы здесь вспоминали, я обыскала мастерскую отца. Заодно навела порядок – Аллочка у нас никогда ничего не кладет на место! В итоге – целы все украшения, я нашла опись в сейфе, в отдельной папке.

– Я не видела там никакой папки! Ни разу!

– Ее там и не было в открытом доступе. Вот чего мы с тобой не знали, что у сейфа двойное дно. И странно, что мы не обнаружили его раньше! Впрочем, даже в голову не приходило.

– А часто мы туда лазили? Я после смерти брата всего несколько раз брала что-нибудь. У Самуила был своеобразный вкус – «цыганщина», как называет мой муж. Крупные камни, тяжелая оправа. А ты, Авгуша, в сейф, как известно, и не заглядывала! – перебила та.

– Да. Папины украшения и у меня восторга не вызывали. Так вот. Выступ на передней панели сейфа нужно немного сдвинуть в сторону и нажать до упора. Тогда плоский ящик внизу выдвигается сам. Пойдемте спустимся ко мне в квартиру, покажу.

* * *

Она взяла Калашина за руку как маленького и повела за собой. По пути раз обернувшись, чуть не расхохоталась в голос – Калашин улыбался точно как Мишка в ожидании сюрприза: глаза блестели, на лице гримаса предвкушения.

Августина открыла сейф, нащупала выступ, сдвинула, нажала – показались уголки ящика. Он вынимался полностью, она стала закрывать дверцу сейфа, но та не сдвинулась ни на сантиметр словно приклеенная.

– Пока ящик на место не вставим – не закроется! – прокомментировала свои действия. Выложив черную кожаную папку, Августина щелкнула ее замочком.

– Вот список, а это, – она достала пластиковый файл, – любопытный старый документ. Посмотри, Игорь, на дату!

– Тысяча девятьсот четвертый год. «Сим указом велю сыну моему Даниилу быть хранителем кольца ордена блаженной Августины… далее передать старшему сыну… до скончания веков. Ежели род прервется на девице, уничтожить кольцо и сей указ, дабы не вызвать смуту и греховные мысли в учениках ордена, не допустить стяжательства и смертоубийства людского…» Без подписи, только печать. Лупа есть?