Кольцо блаженной Августины

– Я тебе без лупы скажу, что на печати по кругу написано: «ORDINIS BEATI AUGUSTINI». То есть «Орден блаженной Августины». А мелкие буквы – «Magnitudo et Fidem» – «Величие и Вера».

– Мудр был тот, кто писал этот «указ». Не послушались – вот тебе и убийства, и грехи разные. Только убейте меня, не понимаю причин хранить кольцо. Если оно само по себе ничего не стоит! Что-то еще в ящике было?

– Нет, только это.

– Я так понимаю, орден изначально был все же религиозной организацией? Тогда кольцо – атрибут власти. Ладно в старину, поверю. Но сейчас-то? Что, Самуил был фанатиком веры? А где иконы?

– Икона есть одна, в спальне, – ответила Августина и задумалась.

Отец как-то сказал ей, что его родители были очень религиозны. Молился и он сам, но, как признался, без истовой веры в божью благодать. Видел, как его мама, такая кроткая, добрая, очень красивая – несчастна. И не читает молитвы, а словно плачет ими. И винит себя, без конца винит – он слушал за дверью ее причитания и злился. Сам он обвинял отца – тот совсем не обращал на нее внимания. Даже не звал по имени. Он решил, что никогда не будет так поступать со своей женой. Все это отец рассказал ей, Августине, незадолго до смерти. И добавил еще, что виноват перед ее мамой – не смог ей дать ни капли любви. Так и выразился – «ни капли». Но что могла тогда понять из сказанного она, тринадцатилетняя девочка? Ей казалось, он просто бредит какой-то ерундой…

Если не Самуил Бенц ее отец, получается, мама родила от любимого мужчины? То есть Иосиф Биргер был любим? А он ее любил?

– Августина, очнись! О чем задумалась?

– Кое-что в этом указе мне кажется странным. Что-то не припомню я, чтобы папа, рассказывая о предках, вообще упоминал имя Даниил!

Глава 44

Ольга выдавила из себя «проходи», но тут же смутилась, поняв, как глупо это прозвучало. Она хотела было уже помочь Жене преодолеть порог, обошла коляску (для этого ей пришлось выйти на лестничную площадку), как увидела молодого человека, стоявшего чуть поодаль. Тот тут же подошел и взялся за ручки коляски.

– Добрый день, – поздоровался вежливо. – Разрешите?

Ольга отошла в сторону.

– Оля, знакомься, мой сын Виктор, – он улыбнулся, кивая на парня, а у Ольги вдруг сжалось от боли сердце.

– Очень приятно, – проговорила она через силу, но заметив, какой тревожный взгляд бросил сын на отца, взяла себя в руки. – Виктор, проходите прямо в комнату.

Она не знала, о чем будет говорить с Женей, да и не была уверена, что ей нужен этот разговор. Он был беззащитен, а Ольга могла лишь обвинять, нападая. Он будет оправдываться, а она уже давным-давно отрепетировала его оправдательную речь, повторяя ее многократно в ожидании, что вот-вот он позвонит, поняв, что обидел. Первые годы, отыгрывая в уме сцену их встречи, она его всегда прощала! Со слезами умиления, понимания, общего покаяния. Да, ей тоже было в чем каяться – она не дала родиться их общему ребенку. Но со временем до нее дошло, что Орловский о ней и не вспоминает. Тем более, как она знала, он уехал из города. Ленка говорила, что «подлец» женился по расчету – мол, папочка у жены генерал, не даст в жизни пропасть, а у самого Орловского в семье нелады. Но Ольга тогда решила, что дело в ней самой – не любил ее никогда Женя, вот и вся правда.

– Ты кого-то ждешь? Я не вовремя!

– Подругу. Женя, на самом деле я не очень понимаю, что тебе от меня нужно. Если ты приехал просить прощения, не стоит. За столько лет все забылось и…

– Не обманывай себя, Оля. Ты ничего не забыла. И я приехал просить прощения. Это нужно не только мне, но и тебе.

– Мне?! – Ольга от неожиданности повысила голос.

– Виктор, выйди, пожалуйста, на кухню, – вдруг твердо приказал Орловский.

– Только не туда! Идите в спальню, по коридору налево, – испугалась Ольга. – Там телевизор, – оправдываясь, добавила она.

– Спасибо.

– Я знаю, у меня мало времени. Ольга, я сейчас тебе буду говорить вещи, которые тебе покажутся дикими. Но выслушай внимательно, очень прошу. После аварии я пробыл в коме трое суток. А очнувшись, понял, что знаю то, что закрыто простому человеку. Вижу будущее, могу изменить ситуацию, даже общаюсь с тонким миром духов. Теперь я – колдун. И я знал, что судьба нас столкнет еще раз. И когда ты простишь меня, мы снова будем вместе.

– Поняла, ты – сумасшедший. И я зря открыла тебе дверь, – облегченно вздохнула Ольга. – Я позову твоего сына, Орловский, он поможет тебе добраться до двери.

Она встала со стула, шагнула и застыла, почувствовав, как ледяной холод пробежал по позвоночнику сверху вниз. Поежившись, она медленно обернулась – Орловский смотрел на нее серьезно. «Черт, где же Астахова?! Я не хочу в одиночку разбираться с этим психом!» – подумала она, ища глазами мобильный.

– Оля, я не псих, как ты меня только что обозвала.

– Я?! Рта не открыла! – Ольга начала злиться. «Что за день! За что мне это?» – подумала она, с досадой вспомнив, что телефон остался лежать на кухонном столе.