Кольцо блаженной Августины

– Ты неправильно задаешь вопрос. Не «за что», а «зачем». Успокойся. Когда я впервые понял, что «вижу», что происходит в ординаторской, лежа пластом на койке в палате, испытал гамму чувств от страха и удивления до злости. Думал, если кому скажу – отправят долечиваться в психиатрию. А жену попросил принести мне книги Блаватской. Знаю, ты еще в школе читала, а я над тобой подшучивал. Помнишь?

Да, Ольга все помнила. Он называл ее «ведьмой». Именно за этот интерес к Блаватской, Кардеку, Монро. Сейчас она даже сказать не сможет, почему вдруг в шестнадцать лет передумала поступать на мехмат и решила стать врачом. Причем мединститут ей нужен был не для того, чтобы получить специальность хирурга или педиатра. Она хотела досконально знать человека. Снимать мгновенно боль, проведя ладонью у лба, даже не касаясь его, у нее уже получалось. Тогда ей хотелось большего…

Но в медицинский она не поступила.

– Вспомнила? Хорошо… Дар у тебя никуда не делся, Оля. А я могу помочь тебе его развить. А ты, в свою очередь, поможешь мне встать на ноги. – Евгений похлопал ладонями по подлокотникам коляски.

– Ты бредишь, Орловский. Я ничего не хочу менять в своей жизни. У меня любимая работа… Уходи.

– Конечно. Мы увидимся позже. Сейчас уже нет времени спорить, твоя гостья у порога…

– Нам нечего обсуждать! – перебила его Ольга, все больше раздражаясь.

– Виктор, мы уходим, – позвал Орловский. – Оля, дверь открой, к тебе пришли.

После его слов раздалась трель звонка. Ольга вышла в прихожую.

– Добралась, наконец! – Астахова захлопнула за собой дверь. – Пробки ужасные, шоссе стоит! О! Евгений, вы как здесь? Привет, Виктор!

– Добрый день, Тамара. Я уже покидаю этот гостеприимный дом. – Ольга поймала укоризненный взгляд Орловского.

Закрыв за непрошеными гостями дверь, удивленная Ольга вернулась в столовую, где уже расположилась Астахова.

– Тамара Ивановна, вы знаете этого человека?

– Конечно, Оленька! Его знают многие. Это – известный в городе экстрасенс Евгений Орли. И если бы не его помощь, я до сих пор бы мучилась рядом со своим бессовестным мужем, – с улыбкой ответила та.

«Ну и денек!» – вновь подумала Ольга, нажимая кнопку электрического чайника.

Глава 45

– Да-да, точно. – Алла удивленно смотрела на Августину. Кто такой Даниил? – По логике – должен бы быть нашим с Самуилом прадедом. Но его точно звали Моисей. В нашей родословной все просто – Самуил родил Моисея, Моисей родил Самуила, ну и так далее. И в каждом поколении по одному сыну, остальные – девочки.

– Боюсь, мы теперь не узнаем, кто такой этот Даниил, спросить не у кого. – Лилия Модестовна махнула рукой. – Да так ли уж это важно? Меня настораживает одно – Самуил был очень озабочен судьбой Августины. Он даже как-то раз заговорил о будущем ее женихе – Дашевского он терпеть не мог, а вот одноклассник ее, нынешний доктор Павел Леднев, казался ему подходящей партией. И возникает вопрос – почему он, думая о ней, не рассказал сестре или хотя бы мне о кольце? Если оно так ценно? Очень рискованно с его стороны было оставлять его вот так, небрежно кинутым среди прочих украшений!

– Да, согласен. – Калашин еще раз внимательно прочел текст. – Но это в том случае, если кольцо ценно само по себе. Но если оно лишь переходящий символ от учителя к учителю, то есть от отца к сыну, смысла говорить о нем нет никакого – у Самуила дочь. Но почему он его не уничтожил? Или не отдал по первому требованию тому же Борису Дашевскому?

– Я только сейчас вспомнила еще об одном странном поступке Самуила. Собственно, после него Тася стала относиться к мужу… с опаской. Однажды к нему пришла мать Бориса и Льва. Я даже не помню ее имени, но она была сказочно красивой женщиной. Мы с Тасей накрывали на стол, на ужин ждали тебя, Алла, с мужем. Я задержалась на кухне, а когда вернулась в столовую, Тася сидела на стуле и держалась за сердце. Ей было очень плохо, я жутко испугалась и громко позвала Самуила. Пока мы суетились, вызывали «Скорую», гостья ушла. Тася только через несколько дней рассказала мне о том, что спровоцировало приступ. Проходя мимо мастерской мужа, она услышала, как мать Дашевских обвиняет его в том, что тот ударил беспомощного больного старика и что-то у него отнял. Она грозила Самуилу, что расскажет об этом мужу. – Лилия Модестовна тяжело вздохнула. – «Самуил испугался, Лиля. Наверное, он почему-то боится мужа этой женщины. Я не знаю, за что он ударил пожилого человека, но это – мерзко!» – заплакала Тася, а я подумала в тот момент, что брак их рушится, Тася никогда не простит мужа.

– Когда это произошло? – Калашин подумал, что все-таки связь между этими двумя семьями – Бенц и Дашевских имеет давние корни.

– В девяносто втором. Я помню так точно, потому что через год родилась Августина. Когда позже я прочла письмо Таси из роддома, узнала, кто отец девочки, догадалась, что причиной, по которой она изменила мужу, стал этот его поступок. Тася перестала его уважать. Даже не так – Тася всегда считала его надежным, а тут такое! Да, она стала его бояться. В то время Иосиф уже был женат на Аллочке, но продолжал любить Тасю.