Кольцо карателя

Под недоуменным взглядом Елены я достал из кармана перстень и взял ее за руку. Конечно же, сидел он еще хуже, чем на моих пальцах, но сейчас это волновало меня меньше всего. Я поднял на нее глаза и увидел, что недоумение в ее взгляде сменилось испугом.

– Где ты достал эту вещь, Андре? Надеюсь, ты не украл ее?

– Господи, нет, конечно! Елена, ты ведь согласна стать моей женой?

Она поднесла перстень к глазам.

– Только если ты поклянешься мне, что не украл это.

– Клянусь могилой своей матери, я не крал это кольцо. Я его… нашел .

Елена покачала головой.

– Ох, Андре, – сказала она со вздохом. – Я люблю тебя больше жизни, ты ведь знаешь. И, конечно, я согласна выйти за тебя, но, уверена, ты понимаешь, что это не так просто. Мне нужно согласие отца, а он ни за что не согласится. А если он не согласится, то какой же священник пойдет на то, чтобы нас обручить?

– Мы найдем священника! – Я в волнении сжал ее руки и привлек к себе. – Если понадобится, мы убежим из этого чертового города и поселимся в маленькой деревне. Там люди не забивают себе голову этими статусами и социальными различиями, там все равны!

– Но на что мы будем жить? Я ведь даже… не умею работать!

– Ты можешь присматривать за детьми, работать в школе, обучать их литературе или французскому. Можешь, наконец, шить на заказ!

Елена снова покачала головой.

– А что будет с отцом, Андре? Я – его единственная дочь, у него нет наследников. Весь смысл его жизни сосредоточен во мне, он умрет, если потеряет меня!

– Если он так любит тебя, то почему противится твоему счастью?

– Потому что он заботится о моем будущем. Он хочет, чтобы я ни в чем не нуждалась. У нас все иначе, Андре. Иногда я думаю, что лучше бы мне было родиться в семье бедняков, у которых нет денег на буханку хлеба. Тогда мой шкаф не ломился бы от красивых платьев, но зато я была бы счастлива…

Я отпустил ее руки.

– Не говори о том, чего не знаешь. Тебе не понять, каково это – когда дома есть маленькие дети, мать умерла, родив младшего из них, отец работает сутками, а дома нет еды, и приходится отказываться от ужина для того, чтобы твои братья и сестры получили достаточно пищи.

– И ты тоже не говори о том, чего не знаешь, Андре. Я люблю тебя, но отца с матерью люблю не меньше.

– Простите, что вмешиваюсь в ваш разговор, – вдруг услышал я за своей спиной и вздрогнул от неожиданности. – Я невольно подслушала вас. Кажется, теперь я знаю маленький секрет?

Появившаяся из темноты женщина, казалось, возникла из ниоткуда: там, откуда она пришла, были только могилы, между которыми никто не рискнул бы ходить. Она приблизилась к нам, сняла с головы капюшон черного плаща и приветственно улыбнулась. Вне всяких сомнений, аристократка, дама голубых кровей: это видно невооруженным глазом. Вряд ли француженка, так как тон кожи смуглее, чем у европеек, но по-французски говорит практически без акцента.
Тонкие, гармоничные черты лица, холодные стальные глаза, чистый лоб, небольшой нос, высокие скулы. Длинные каштановые волосы свободно лежат на плечах. Высокая, одного роста со мной, голову держит гордо, плечи – расправленными. И такая красивая, что, посмотрев ей в глаза, можно умереть от счастья только от осознания того, что такая женщина на долю секунды обратила на тебя внимание. Может, именно так выглядела Лилит, взгляд которой, если следовать легендам, был смертелен для одиноких путников-мужчин?
Опомнившись, я заметил ревнивый взгляд Елены и помотал головой, отгоняя наваждение подальше. Какая Лилит? Ночью на кладбище, конечно, может почудиться всякое, но всему есть границы.