Кольцо князя-оборотня

– Князь мертв! – заорал Федор так, чтобы услышали все, до самого последнего крестьянина, до самого последнего волка, до самого последнего кустика на этих чертовых болотах. – Слышите, вы, вороны?! Князь мертв! Мертв!!! Да здравствует князь!

И, упав в вытоптанный, грязный снег, заплакал.

Федор не помнил, что было дальше. Кажется, слезы, стенания, обморок жены… Или чувств лишилась Эльжбета Францевна, а вовсе не Ядвига?

Какая разница. Луковский заперся в бильярдной и тупо гонял шары по зеленому сукну, беседуя о чем-то с призраками, живущими в комнате. Теперь он их видел. И слышал. Призраки утешали, успокаивали. Требовали возмездия. А шары, сталкиваясь друг с другом, наполняли комнату тяжелым неприятным звуком. Он играл всю ночь напролет, с надеждой вслушиваясь в многоголосый волчий хор, пытался вычислить новый голос, но так и не сумел.

Хоронили Алексея, как и водится, на третий день. Тот же священник, который венчал князя с Элге, да и самого Федора с Ядвигой. В округе не было других, а этот, он знаком и оттого вдвойне неприятен. Эльжбета Францевна строга и неприступна, ни слезинки в глазах, а руки предательски дрожат. Ядвига бледна. Элге… Элге, Элге, Элге… Коварная птица, певшая о любви, а принесшая смерть.

Возмездие. Око за око. Кровь за кровь.

Честнее всего было бы выдать ее жандарму, приехавшему, чтобы расследовать «несчастный случай на охоте», но Федор не мог и думать о том, чтобы позволить чужим рукам прикоснуться к предательнице. Нет. Он все сделает сам.

Как в легенде. Значит, князь стал волком. Тогда… тогда она должна стать волчицей.

В горе и в радости.

Ведьмина хижина станет подходящим приютом для настоящей ведьмы Урганских болот. Алексей же сможет навещать ее. Пусть сам решает, убить или простить. Пусть сам.

Безумная луна молча хохотала в небе.

Ведьма

Альдов жестко втиснул несчастное авто на освободившееся место. Черный кит застыл между низеньким спортивным «Мерседесом» и косоглазой «Тойотой». Неужели приехали? Вряд ли, сомневаюсь, что мне предстоит жить в гипермаркете.

– Давай, давай, – Альдов подтолкнул вперед, – двигайся.

– Куда?

– Вперед.

Спорить я не стала, глупое занятие, а главное, бесперспективное. Вместо этого я увлеченно вертела головой по сторонам. Тысячу лет не была в подобном магазине, уже и отвыкнуть успела от всего этого изобилия. Полки с чаем, полки с кофе, полки с конфетами, маринадами, соками, йогуртами, диетическим питанием, мясными полуфабрикатами, колбасами… Господи, у меня голова кругом идет. Альдов же передвигался по этому живому памятнику загнившего капитализма с поразительной легкостью, я не успевала за ним. Честно пыталась, но не успевала, в конечном итоге отстала и заблудилась.

Слева полка. Справа полка. Сзади полка, а спереди целые ряды полок. И люди, люди, люди… Спросить ли у кого? А что спросить? И у кого? Я обернулась и… нос к носу столкнулась с Машкой Воронец, я-то сразу ее узнала, а вот она… Машка долго смотрела на меня подслеповатыми наивными глазами, а потом вдруг как заорала на весь магазин:

– Стаська! Саверина! Это ты?!

– Я. Привет, Маш.