Кольцо Мерлина (ЛП)

Наконец-то, Кореника!

В дубраве Реймса, у реки

В веселом танце мотыльки,

Как россыпь королевских лилий,

Над флагом Франции кружили. Песни Хуона

Жанна ходила по комнате, нетерпеливо похлопывая себя по бедру рукой в перчатке, и диктовала вызов английскому королю и его регенту. Гвальхмай гордился этой крестьянской девушкой, которая прекрасно справлялась с любым делом. Его восхищение росло с каждым словом, и он был особенно рад видеть, что даже в этот критический час она помнила данное ему обещание.

«Герцог Бедфорд, Дева умоляет вас не уничтожать себя. Если вы примете ее условия, вы вместе с ней сможете отправиться туда, где французы совершат самое прекрасное деяние из тех, что были сделаны во славу христианского мира.

Но если вы не поверите этому посланию Бога и Девы, тогда мы будем бить вас везде, где только встретим! Мы поднимем такой боевой клич, которого не слышали тысячу лет».

«Итак», – сказала она, сердечно похлопывая Гвальхмая по плечу, – «это лучшее, что я могу сделать для вас сейчас, не раскрывая вашего секрета англичанам». Она улыбнулась ему. «Мы еще найдем для вас корабли. Не волнуйтесь, герцог Филипп позже тоже все узнает. Если он проявит интерес, мы расскажем ему больше после того, как выгоним англичан. А теперь найдите мне лучника, баск».

Робер, самый ранний знакомец Гвальхмая, был рад, что выбрали именно его. Он столкнул с колен трактирную шлюху, поспешно допил кружку и, пока они шагали из гостиницы «Зеленый плащ» в штаб, застенчиво признался: «Когда мы с моим хозяином сопровождали ее сюда из Вокулёра, мы думали прикончить ее. Уж очень опасно было рядом с ней: враг был предупрежден, и ее искали повсюду. Надо было пройти 300 миль по вражеской территории, и везде вооруженные банды! Мы сами не верили, что сможем пробраться.

Но потом она выросла в наших глазах. Такая терпеливая, никогда не жалуется, всегда уверенная в себе. Она вдруг стала нашей любимой сестренкой».

Жанна, Робер и Гвальхмай подошли к щитам, которые были установлены, чтобы прикрыть Орлеанскую сторону сломанного моста. Они подняли белый флаг и вышли на открытое место для переговоров. Жанна плотно обернула свиток вокруг стрелы и завязала его ниткой. Робер направил стрелу высоко, и когда она упала за стеной монастыря августинцев, которую укрепили англичане, Жанна крикнула: «Посмотрите сообщение!»

«Слушайте, все вы! Трепещите!» – глумливо передразнил ее солдат. «Новости от арманьякской шлюхи!»

Жанна побледнела, затем покраснела. Она возмущенно крикнула: «Вы лжете! Мне жаль души всех вас!» Солдат плюнул на ее письмо и бросил его в реку.

Робер увидел слезы на ее глазах, когда она отвернулась от стыда. Он не понял слов англичанина и схватил Гвальхмая за руку железной хваткой. «Что он сказал ей? Что он сказал?»

Гвальхмай повторил злые слова солдата. «Я точно знаю, кто это был», – проскрипел зубами лучник. Не обращая внимания на стрелы, которые гудели вокруг, Робер вышел из-за щита. Он тщательно прицелился, и вопль противника засвидетельствовал его меткость.

«Больше он смеяться не будет!» – сказал человек, который однажды собирался ее убить. Они вернулись в безопасное место, понимая, что разум и дипломатия потерпели неудачу, и что теперь только сила оружия решит исход.

На следующее утро знамя отправилось в бой через Бургундские ворота. Гвальхмай чувствовал себя эльфом, глядя на знамя, наступавшее на монастырь августинцев, который выделялся на фоне яркого огня злобных лающих пушек. Монастырь надо было взять прежде, чем можно будет атаковать главную цель – крепость Турель.

Жанна высоко подняла знамя, не доверяя его никому. Ее лицо сияло уверенностью в грядущей победе. Гвальхмаю казалось, что часть этого сияния отражается на шелковой ткани. Знамя мерцало как живое существо, когда оно двигалось по наспех построенному мостику из лодок, скрепленных вместе под огнем англичан.

Знамя блестело и рябило. С грохотом съехав с моста, де Ре и седой партизанский капитан Ла Гир опустили копья, чтобы защитить Жанну. Она пришпорила лошадь, и все трое двинулись на англичан, выстроившихся рядами перед стенами монастыря.

Гвальхмай, находившийся рядом под командованием де Ре, увидел, как она повернулась в седле и махнула им всем: «Во имя Господа, вперед! Смело вперед!»

Пули и стрелы пробивали ткань и гремели на броне. Несколько жителей города упали. Натиск нетренированного ополчения дрогнул.

Гвальхмай не мог сдерживаться, когда она была в опасности и почти без поддержки. Он вырвался из строя.

«Держите позицию, баск!» – рявкнул Д’Олон.

«Вы любите ее как дочь, интендант? Тогда поскакали! Ей нужна помощь!»

Испанец из отряда де Ре усмехнулся: «Ты храбр, баск, но и те, кто храбрее тебя, подчиняются приказам!»

«Тогда иди со мной! Посмотрим, кто сегодня самый храбрый!» Получивший вызов испанец схватил Гвальхмая за руку, и они вместе бросились вперед, туда, где высоченный англичанин, стоя у входа с двуручным палашом, прикрывал отступление гарнизона внутрь.