Кольцо Мерлина (ЛП)

Они гордились своей семьей, потому что были трудолюбивыми крестьянами, были рождены в достатке, и в том, что наступили тяжелые времена, не было их вины. Война многим приносит несчастья.

Когда они узнали, что после многих лет разочарований, когда надежды почти не осталось, у них наконец-то появится ребенок, их радости и гордости было слишком много, чтобы их можно было сдержать.

Уильям сказал жене Гвинет: “Нам нужно говорить об этом только шепотом, а то найдется какая-нибудь ведьма, которая позавидует нашему счастью и разрушит его”.

Его жена посмеивалась, но тайком принимала все возможные меры предосторожности, зная, что мир, в котором мы живем – это поле битвы между дьяволами и ангелами. Она носила на шее камень с отверстием на красной нитке. Охранные стеклянные шары висели на каждом окне. Под дверным порогом был зарыт нож острием наружу, а через подкову над дверью пропущена кисть рябины.

Каждый из них носил в ботинке кусок пергамента с молитвой Господней.

Они были очень рады, когда через положенный срок родилась здоровая девочка.

Но когда она достигла возраста, когда должна была начать лепетать, а затем учиться говорить, жизнь нанесла им тяжелый удар: оказалось, что девочка, по-видимому, была неспособна складывать слова или учиться чему-либо, а могла только гулить и смеяться солнечному свету через решетчатое окошко.

Только тогда они поняли, что в ее ясных голубых глазах не было света мысли, и что судьбой их ребенка они наказаны за грех гордыни.

Наступили тяжелые дни и ночи. Наблюдать, как растет прелестный ребенок, и видеть, что это только милое тельце без разума внутри, было слишком большим наказанием.

Уильям спросил: “Можем ли мы вообще что-нибудь для нее сделать?”

Врач, которому показали девочку, покачал головой и ответил: “Любите ее. Больше никто ничего не сможет сделать. Не вините себя. В трудах древних описаны случаи, очень редкие, когда люди рождались и проживали долгую жизнь, не имея души. Несомненно, и ваша дочь такова. Это воля Господня, и у него есть на это причины”.

Но эти слова не дали им утешения, с плачем они вернулись домой. С тех пор больше они не испытывали гордости ни за себя, ни за что-либо еще.

И вот, когда девочке исполнилось три года, и она все еще не проявляла разума, хотя всегда был здорова и счастлива, наступил поворот к лучшему.

До этого у ребенка не было настоящего имени. Родители звали ее “малышка”, или “хорошая”, или “милая”. По старой семейной традиции они поклялись назвать ее в соответствии с тем словом, которое она произнесет первым, а она ничего не говорила.

Однажды в открытое окно влетел ворон, сел на подоконник, огляделся и принялся расхаживать туда-сюда, каркая и кивая людям с умным видом.

Когда девочка взглянула на ворона, в ее глазах вдруг вспыхнул свет понимания. Она лежала в плетеной корзине, потому что не умела ходить, и родителям приходилось носить ее, если они выходили с ней из дома. Но в этот момент она села, высоко подняла голову и стала разглядывать птицу. Затем обернулась, посмотрела на родителей, подняла руку и, указывая на себя, стала подражать птице: “Карр! Карр! Корр-он!” (наверное, она хотела сказать “ворон”).

Итак, она сказала свое первое слово, а ее родители, связанные клятвой, должны были дать ей имя. Однако это слово казалось неподходящим именем ни для девочки, ни для мальчика, они даже пожалели о том, что цепляются за семейные обычаи.

В тот же день, возможно, понимая их переживания, поскольку вдруг девочка стала самым смышленым ребенком, она снова заговорила и снова указала на себя, повторяя: “Никки! Никки!”

Так у нее появилось имя, которое она сама себе выбрала. И хотя ее матери это имя понравилось не намного больше, отец сказал: “Ты знаешь, а ведь это неплохо, что у нее такое особенное, совсем не кембрийское имя, что она единственная Никки во всей округе!”

И вот она выросла красивой смуглой темноволосой девушкой, и поклонники не заставили себя долго ждать, но она была еще не готова к ухаживаниям.

Она всегда была очень близка к родителям и щедро возвращала любовь, которую получала от них. Тем более непонятно было то, что однажды ночью, незадолго до семнадцатилетия, она вышла из дома одна, взяв с собой только плащ и корзинку с едой.

Она исчезла, и никто не знал, куда она ушла.

Хотя ее родители были бедными людьми, и у них не было средств на поездки, они искали дочь по всей стране, но безуспешно.

В конце концов, они вернулись домой, не обнаружив ни малейшего следа дочери. Она была где-то очень далеко. Может быть, как Килмени, который посетил страну фей и эльфов, однажды она вернется, не зная, где была и как долго отсутствовала.

Крестьянин и его жена подозревали, что не доживут до этого.

Отец безутешно горевал, и мать сказала ему: “Уильям Бах, не печалься! Я чувствую сердцем, что она в безопасности и счастлива. Больше мы ничего не можем для нее сделать. У меня появилась странная мысль, что она никогда не была нашей. Она только пришла к нам ненадолго, чтобы пожить с нами и дать нам возможность любить ее, потому что мы были одиноки. Теперь для нее пришло время вернуться к себе”.