Кольцо Моргота

Далее, он не мог быть сдержан или “скован” даже всеми Валар вместе взятыми. В ранние эпохи Арды он обратил их в бегство за пределы Средиземья.

Война против Утумно была начата Валар с неохотой, без надежды на реальную победу, и носила, в основном, характер “диверсии”, имеющей целью вывести Квэнди из сферы влияния Мелкора. Но он уже начал путь к разделению своей силы на “Моргота” - тирана, и его служителей[2]. Только они вместе имели всю мощь цельного Мелкора; поэтому Моргот, застигнутый вдали от своих прислужников, мог быть одолен Валар, ибо находился на одном с ними уровне силы. Валар поняли, что могут бороться со служителями Врага (воинами, Балрогами и т.д.) отдельно. Они вошли в саму крепость Утумно, и “Моргот” не имел на тот момент достаточно сил, чтобы защитить себя от прямого столкновения. Манвэ, наконец, снова встретил Мелкора, чего не было с тех пор, как он пришел на Арду. Оба были поражены: Манвэ -

осознанием разрушения Мелкора, как личности, а Мелкор - пониманием этого со своей точки зрения - у него теперь меньше личной силы, чем у Манвэ, и он не может больше усмирять брата одним взглядом.

Благодаря словам Манвэ или собственной внезапной догадке Мелкор осознал случившееся: он “рассеян”. Но страсть владеть подчиненными ему существами стала уже привычной и необходимой, так что если процесс и был обратим (только через абсолютно искреннюю аскезу и покаяние), он не мог заставить себя исправиться*5.

Как у любой личности, здесь должен быть момент равновесия, баланса: он почти раскаивается - но не делает этого, а становится еще более испорченным и безрассудным.

Возможно (Мелкор верит в это), что в тот момент он еще мог объединить свои рассеянные силы, “собраться” и перейти на другую сторону. В мыслях отвергнув раскаяние, он (как и Саурон впоследствии) совершает фарс аскезы и покаяния. От этого он получает некое извращенное удовольствие, как от осквернения чего-либо святого - [с целью созерцания возможности истинного раскаяния, если только это не была особая милость Эру или последний проблеск изначально чистой души Мелкора][3]. Он разыгрываетугрызения совести и покаяние. Мелкор преклоняет колена перед Манвэ и сдается в первую очередь для того, чтобы не быть скованным цепью Ангайнор. Она уже была на нем, и страх перед вечной неволей пересиливал все. Кроме того, у него есть мысль проникнуть в твердыни Валинора и сокрушить их изнутри.

Поэтому он просит места “ничтожнейшего из Валар” и слуги каждого из них, чтобы помогать (словом и делом) в исцелении того зла, которое он причинил.

Это было предложение, соблазнившее и обманувшее Манвэ, - во Владыке Ветров нужно показать некий внутренний изъян (но не грех)*6 из-за страха перед Мелкором или от желания контролировать его, Манвэ погрузился в исправление, исцеление и перенаправление (или сохранение ) вплоть до потери всей творческой силы и даже слабости в трудных и опасных ситуациях. Несмотря на советы некоторых Валар (в том числе, Тулкаса), он дарует Мелкору прощение.

Мелкор идет в Валинор позади остальных (а за ним Тулкас*7 несет Ангайнор и его звоном напоминает Мелкору о случившемся).

Но на совете Мелкору не дана абсолютная свобода. Собрание Валар не допустило этого. Мелкор водворен в Мандос, чтобы в одиночестве размышлять о завершении своего покаяния и планах на исправление[4].

Мелкор начинает сомневаться в правильности своего примирения с врагами и в нем вспыхивает яростное сопротивление, но, будучи на вражеской территории абсолютно изолированным от своих слуг, он не может ничего сделать. Он терпит, но исполняется еще большей ненависти (впоследствии он всегда обвинял Манвэ в вероломстве).

Остальная история - освобождение Мелкора, просьба принять его в Совет и позволить сидеть у ног Манвэ (по образцу злых советников поздних сказаний, - они могут быть представлены произошедшими отсюда?) - может развиваться более или менее так, как уже описано.

Из этого короткого очерка видно, что исследования натуры Мелкора, громадности его изначальной мощи и ее “рассеяния” привели отца к некоторым важным изменениям в легендах, которые мы находим в “Квэнта Сильмариллион” и в “Анналах Амана”. В