Кольцо Соломона

— Ты что, хочешь, чтобы оно досталось Хабе Жестокому?! — прикрикнул на нее Бартимеус. — Надевай быстро! Ох, ну что ты за хозяйка? В кои-то веки тебе представился шанс сделать что-то как следует!

Маленький зеленый демон, торчавший у него под мышкой, звонко, раскатисто расхохотался. Теперь Ашмира его узнала: это существо принадлежало Хабе. Она мельком видела его в ущелье.

— Да все это без толку, Барти! — заметил фолиот. — Она ж тупая как пень. Это она положила сверток на перила, на самом виду? Я его за милю углядел!

Джинн вместо ответа произнес только одно слово. Фолиот застыл с разинутым ртом, окутавшись дымной паутиной. Бартимеус, не переставая метать молнии свободной рукой, подбросил демона вверх, поймал его за прочное ухо и, раскрутив, швырнул в темноту.

Впереди, в середине надвигающегося облака, полыхнула ярко-голубая вспышка.

— Ашмира!.. — страшным голосом воскликнул Бартимеус.

Голубое пламя ударило в перила, раздробило их, джинн отлетел назад, окутанный сапфировым пламенем. Его пронесло через галерею в сторону ближайшей статуи, подбросило вверх, и он шмякнулся изнутри о купол башни, неловко разбросав руки и ноги. Пламя охватило его, ярко вспыхнуло и потухло.

Его тело медленно скатилось вниз и наконец замерло на полу в груде битого камня.

Ашмира взглянула на обмякшего джинна, на сверток у себя в руках. Внезапно она выругалась; колебания исчезли. Она разматывала пергаментный сверток, раздирала его, чувствуя, как Кольцо внутри жжется все сильнее и сильнее… Девушка протянула дрожащую руку…

Полыхнула молния; грозовая туча надвинулась на балкон. Статуи зашатались, куски перил рухнули, полетели наружу, в ночь. Буря ударила по галерее, создав расходящуюся воздушную волну, Ашмира рухнула на камни, ее завертело на спине. Пергаментный шар вырвался у нее из рук, упал на парапет. Крошечная золотая искорка запрыгала по каменным плитам.

Вихрь улегся; буря утихла. В центре широкого круга опаленных пламенем камней стоял, злобно озираясь, волшебник Хаба.

За спиной у него вздымало голову что-то более темное и высокое. Тонкие, как бумага, руки, сжимавшие мага в тесных объятиях, разомкнулись. Пальцы, длинные и тонкие, как иголки, вытянулись, указали в сторону Ашмиры.

— Вон там! — произнес мягкий голос.

Ашмира ударилась головой; перила плыли у нее перед глазами. Тем не менее она заставила себя сесть и огляделась в поисках Кольца.

Вот оно, на самом краю, возле зияющей пропасти! Ашмира, не обращая внимания на головокружение, поднялась на колени и поползла к Кольцу.

За спиной послышались негромкие шаги, шелест черного одеяния…

Ашмира поползла быстрей. Она уже чувствовала на лице жар Кольца. Она протянула за ним руку…

Но тут черная сандалия опустилась сверху и придавила ее пальцы к камню. Ашмира ахнула, отдернула руку.

— Нет уж, Кирина! — произнес волшебник. — Это не для тебя!

Он пнул ее ногой, попав в скулу краем подошвы. Она откатилась назад и вскочила на ноги. Но не успела она дотянуться до своего пояса, как нечто вроде когтей стиснуло ее и взметнуло в воздух. В течение нескольких мгновений она не видела ничего, кроме мелькающих звезд и клубящейся тьмы, а потом обнаружила, что снова стоит на разгромленном балконе, только немного подальше. Сжимавшие ее когти не ослабевали; ее руки были крепко притиснуты к бокам. Она чувствовала, что у нее за спиной кто-то есть.

Египтянин по-прежнему стоял над Кольцом и смотрел на него, как будто не веря своим глазам. На нем была все та же туника, что и на пиру много часов назад. Лицо его выглядело изможденным, уголки губ были испачканы пурпурным, свидетельствуя об излишествах, которым он предавался на пиру, однако глаза его возбужденно блестели, и голос у него дрожал, когда он произнес:

— Да, это оно… Это в самом деле оно! Просто не верится!

Он стремительно наклонился — и застыл в нерешительности, почувствовав жар, исходящий от Кольца.

Где-то над головой у Ашмиры мягкий голос воскликнул:

— Хозяин, берегись! Эта мощь жжет меня, даже отсюда! Пожалуйста, осторожней, дорогой хозяин!

Волшебник издал странный звук, то ли смех, то ли оханье.

— Ты… ты же знаешь меня, дорогой Аммет. Я… я никогда не откажусь перенести немножко боли.

Его пальцы устремились к Кольцу. Ашмира съежилась, ожидая крика.

Вместо этого — сдавленный возглас, проклятие; выпучив глаза и стиснув зубы, Хаба выпрямился. Кольцо лежало у него на ладони.

— Хозяин! Тебе плохо?

Ашмира задрала голову и увидела на фоне звезд огромную тень, очертаниями повторяющую фигуру Хабы. Она в ужасе разинула рот и задергалась в объятиях чудовища.

Египтянин мельком взглянул в ее сторону.

— Держи девчонку, чтоб не вырвалась! — прохрипел он. — Но… но пока не причиняй ей вреда. Мне… мне еще надо с ней поговорить. А-а-а! — взревел он. — Как же старик это терпел-то?!

Когти, сжимавшие грудь Ашмиры, стиснулись плотнее, так что она охнула от боли. Одновременно с этим она слегка изогнулась, как будто державшее ее существо внезапно сделало пружинистое движение, чтобы подобрать нечто, лежавшее сзади.

Снова послышался мягкий голос:

— Хозяин, Бартимеус тоже у меня. Он жив.