Кольцо судьбы. Том 2 (СИ)

Достав кошелёк, я прошла к стойке и уселась в самый её конец - кошачья привычка позволяла мне видеть всё происходящее вокруг. Та самая русская певица выступала на сцене для караоке, слушали её не очень-то внимательно, но и гнилыми помидорами не кидались. Несмотря на название, это место и не пахло Испанией, хоть и ещё что-то испанское тут было... бармен. Есть в этих испанцах, итальянцах и прочих нечто... горячая кровь, все дела. Кожа словно сладкий молочный шоколад. Да, он точно испанец - вечно загорелый, карие глаза, каштановые волосы. Молодой мужчина - не парень, а как Уилл - тот, кто выглядит молодо, но в глазах можно увидеть истинный возраст. Он подтянут, следит за собой, но не молодится почём зря, когда это уже выглядит смешно. Но я не стала бы сравнивать этого бармена с Уиллом, поскольку у моего мужа был стержень - чёрный, мужской, а этот как бы так сказать... немного гей. Но я сейчас не про сексуальную ориентацию или какие-то женские замашки, просто он несколько лощённый. Вы точно знаете таких мужчин, от которых девки текут, в то время как нормальные мужики недоумевают, чего он им нравится. Гетеросексуальный мужчина, при взгляде на этого бармена вынесет свой гомофобский вердикт - петух! Только лишь заценив причесон бармена - стрижка «бокс», но это ещё ни о чём не говорит, ведь укороченный вариант этой стрижки смотрится весьма прилично на мужчине в костюме. Но у бармена был удлинённый бокс с осветлёнными наверху волосами. Несмотря на его причесон, он мне нравился, было в нём что-то. Одет он был нормально - чёрные джинсы, вроде не дранные, белые кроссовки, свободная майка. Тело своё любит, это видно и по физической форме и по татуировкам на бицепсах, имитирующих рукава футболки. Знаю, что он специально носит одежду без рукавов, чтобы видели его руки и татуировки. Он подошёл ко мне, поздоровавшись по-братски, мол, «привет».

Я снисходительно хмыкнула:

- Привет, - достав деньги из кошелька, положила их на стойку: - три текилы, лайм. Соли не надо.

Бармен окинул меня весьма подозрительным взглядом, закусывая щеку. Деньги он так и не взял. Неосознанно поведя бровью, я рискнула предположить:

- Паспорт показать?

Осмотрев меня повторно, он хмыкнул. Стянул деньги со стойки и направился исполнять заказ. Он быстро, но не молниеносно, исполнил мой заказ, тут же направившись на зов мужчины с другого конца бара.

Я опрокинула рюмку и закусила лаймом. Моё внимание вдруг привлекла русская певица, точнее меня привлекли слова её песни. Мало кто понимал здесь, о чём она поёт, если хоть кто-то понимал. Она была для них просто фоном, но я понимала, о чём кричит её душа - о том же, о чём и моя душа воет на луну уже три года. «Я вижу яркие краски вокруг, улыбки и радость. Но мне хочется окрасить мир в чёрный цвет». С нарастанием силы её голоса прожекторы становились всё ярче, аккомпанемент всё громче. Она пела о разочаровании, о том, как из её жизни ушёл любимый человек, и краски поблекли. Она видела чужую радость, но не могла радоваться с ними; она не видела темноту вокруг, но желала окрасить мир в чёрный цвет - в цвет своей поблекшей души. Я напряжённо сглотнула: чувствую, как слёзы подступают, и горло сдавливает тугой удавкой безысходности. Слова песни напомнили мне о Уилле, о том, как мир поблек после его ухода. Русская красавица пела о том, как её жизнь превратилась в набор воспоминаний, стала комплектом для собирания пазла. Она пела о жизни в стеклянном гробу, под начищенным до зеркального блеска куполом: стоит лишь расфокусировать взгляд, как ты увидишь своё отражение. Певица словно читала мои мысли и пела их. Нет, она не пела - она кричала, но никто не слышал, не понимал, не чувствовал её боли. Никто, кроме меня...

Я опрокинула вторую рюмку текилы, в надежде горечью погасить истерику. Почти сразу же выпила третью рюмку. Закусила и, перевернув рюмку, постучала ею по стойке бара, оставив её вверх дном. К этому времени бармен был неподалёку и уже по пути захватил бутылку текилы.

- Можно курить? - спросила я, пока он разливал текилу по рюмкам. Бармен угукнул, разлил текилу и поставил передо мной пепельницу. Я закурила, продолжая поглядывать на певицу. Она поёт, словно плачет. Берёт высокую ноту, надрывную, сильную, громкую. Чувствую, я сорвусь. Поэтому, выдыхая сигаретный дым, опускаю глаза.

- Знаете русский? - спросил бармен, по всей видимости, давно наблюдая мою реакцию на певицу. Было ясно, что я понимала, о чём она поёт.

- S'i, y espa~nol, - ответила я, глянув на бармена исподлобья.

Он усмехнулся. Вроде, как и обрадовавшись тому, что слышит родную речь, и в то же время, отнёсся немного скептически. Мне показалось, что я видела скептицизм, и вскоре это подтвердилось. Как и полагает коренному испанцу, он говорил уверенно на своём языке и явно специально быстрее обычного, чтобы запутать меня:

- Ты действительно знаешь русский и испанский настолько хорошо, чтобы понимать каждое слово? Или выучив два-три слова, утверждаешь, что знаешь язык?