Кольцо времён. Путь Упуата

У алтаря началась суматоха. Культисты, растеряв торжественное достоинство, в панике отступали в укрытие гробницы. И лишь один вышел ему навстречу.

Мертвецы вдруг замерли, так и протягивая к Якобу скрюченные руки. Баргест отступил в темноту и рассы́пался тенями. Войник держал на прицеле человека, чьё лицо казалось не старше его собственного, а взгляд был полон многолетней усталости. И в этом древнем взгляде было столько презрения, словно каждая жизнь была не ценнее искры костра, пролетающего мимо светлячка, которого так легко раздавить.

Запоздало Якоб заметил сходство – этот человек явно приходился Ясмине родственником.

– Асир бин-Карим?

– Посмотри, твой мальчик на побегушках всё же пожаловал на торжество, Ясмина. – Губы Кахина искривились в усмешке. В его руке был зажат длинный кинжал.

«Доверьтесь мне…» – прошелестел голос Карнагана в его сознании.

– Ваш друг должен был привести вас сюда, но проявил слабость и станет жертвой. Прекрасная хозяйка ваших желаний, по чьему поручению вы всё же прибежали, скоро присоединится к нему. Мой род не прощает предательства.

– Давай ты просто отойдёшь от алтаря и я не буду стрелять? – миролюбиво предложил Якоб.

– Чтобы убить человека, нужно обладать определённым складом сознания, мальчик. Не твоим, – усмехнулся Кахин и занёс кинжал, медленно разворачиваясь к алтарю, словно Войник не представлял собой никакой угрозы.

Якоб выстрелил. Пуля отрикошетила от базальтовой плиты. Ясмина вскрикнула, когда клинок резко опустился.

«Сейчас!»

Отбросив пистолеты, Войник сдёрнул шнурок с шеи и надел кольцо.

Время замедлило ход, разбивая пространство на тысячи отражений. Каменный пол вспух, взбугрился тёмными венами – словно корни неведомых исполинских деревьев протянулись из-под земли. Над головой больше не было потолка – потемневшее небо, расслаивавшееся, рассыпавшееся, кровоточащее яркими всполохами падающих звёзд. Чужая кровь, чужой страх и мука бежали по чёрным венам земли, и пространство содрогалось, искажаясь.

«Восстань, о Сет. Мои цепи рассыпались, и я иду свободно. В твоём первородном огне моя воля перекована в несокрушимое оружие…»

Голосом Якоба говорил Карнаган. Или то был сам Якоб? Их воля переплелась воедино, и сейчас Войник совершенно точно знал, что должен делать.

Ему показалось, как нечто могучее, древнее обратило к нему свой взор, наделяя его частью своей мощи. Когда пелена темноты захлестнула его, соткавшись в тысячу мёртвых ликов, исторгающих оглушительный безмолвный стон, он вскинул руку. Огненный всполох, точно хлыст, рассёк многоликую тьму.

Смерть обожгла его холодным дыханием, слизывая плоть с костей. У него больше не осталось привычного тела и формы – лишь сознание и воля, которую помогала направить чужая. Липкий ужас сковал восприятие. Он оторопел и забился, точно мошка, погружённая в застывающий янтарь.

«Нет, вы – больше, чем это. Ваша воля – несокрушимое оружие…»

Холод гробниц, закованный в иссушенную плоть, зверь в искажённом облике забытого Бога соткался из тьмы и бросился на него. Чудовище, сплетённое из пламени песчаной бури, прервало его изломанный прыжок. Вихри, сумеречный и алый, переплелись в смертоносном танце, и их боль эхом отозвалась в сердце Якоба, заставила его содрогнуться. Оба Стража знали, что эта битва будет последней и они сокрушат друг друга.

Небо содрогалось в кровавых всполохах. Время мучительно выворачивало само себя. Войник рассёк морок, сумел разглядеть того, кто призвал это…

Тех…

В хрупкой человеческой форме, которой здесь не было места, в мучительном сплаве переплелись две души. И одна брала верх над другой, сминая волю второй словно послушный воск, подменяя её намерение своим собственным.

– Этот бой тебе не по силам, мальчик. И никто не поможет тебе.

За спиной существа распахнулись изломанные крылья. Он вскинул руку, и тёмные щупальца выпростались из-под земли, устремляясь к Войнику в едином сокрушающем ударе.

Карнаган направил его руку, и их слитая воля отсекла мертвенную тьму пламенем. Якоб не успел удивиться – лишь знал, что должен двигаться вперёд. Ослепительные вспышки огня срывались с его рук беспорядочно, хаотично, но этот огонь мог изгнать тлен.

– Старый пёс, ты уже отжил свой век, и нет с тобой тех, у кого ты мог бы взять силу…

Якоб вскрикнул. Казалось, его грудь раскололи, извлекли сердце и разделили надвое. Мучительно рассеклась их связь с Джонатаном Карнаганом, и тени охватили его, повергая, распиная. Если бы здесь у него всё ещё было настоящее тело – его кости раскрошились бы в пыль.

Баргест кровоточил сумраком, бросаясь на тени и отступая. Двуликое создание отбросило его, как расколотую статуэтку, и смерть, разбитая на множество отражений, терзала его, разделяя на части само его существо.

Кахин, потерявший всякое подобие людского облика, потянулся к Якобу – к его руке, на которой горело кольцо из электрума древних.