Колумб

Первое плавание Колумба. Показан маршрут перехода от Канарских островов к Новому Свету и маршрут обратного плавания из Эспаньолы к берегам Пиренейского полуострова. Переход в Новый Свет осуществлялся в полосе попутного Северного Пассатного течения, переход из Нового Света в Испанию в струе Гольфстрима.

Колумб, таким образом, открыл кольцевые течения в Атлантике и тем самым предопределил всю систему трансокеанской навигации. Бесспорно, он использовал богатый португальский опыт: законы течений в восточной части Атлантики португальские мореплаватели познали еще в первой половине XV века. Но португальцы не заходили далеко на запад от Канарских островов и тем более не совершали кольцевых плаваний в Атлантике, и заслуга первого такого перехода, несомненно, принадлежит Адмиралу Моря-Океана.

Странно, но его биографы крайне редко отмечают значение этого выдающегося открытия, хотя именно оно и определило возможность постоянных сообщений с Новым Светом в кольцевом контуре североатлантических течений.

Искусство водить корабли

Три корабля Колумба вышли в плавание в ту пору, когда кораблевождение было хитрым и тонким искусством. Только огромный опыт и богатая интуиция помогали капитанам и кормчим Колумбовой эпохи определять место корабля в открытом море. Никаких приборов для определения долготы тогда не существовало в природе. Широту «ловили» весьма несовершенными способами. Ее можно было определить либо по высоте Полярной звезды, либо по высоте солнца в полдень, в то время уже существовали таблицы, в которых было указано, какой широте соответствует угол возвышения над горизонтом солнца в полдневный час. Но беда заключалась в том, что угол этот измерялся крайне неточными приборами, квадрантом и морской астролябией, причем пользоваться ими было невероятно трудно при малейшем волнении на море.

Но по одной только широте совершенно невозможно было проложить курс и определить, где же именно в данный момент находится корабль. Сугубо приближенно это удавалось сделать методом счисления, сущность же его заключалась в том, что кормчий устанавливал место корабля по трем элементам: направлению, времени и скорости хода.

В самом деле, если известно, что судно шло на северо-северо-запад 24 часа со средней скоростью 10 миль в час, то нетрудно определить, в каком месте оно находилось в исходе 24-го часа в сравнении с его положением, зафиксированным сутки назад.

Направление легко было определить по компасу, хотя в те времена никто не знал, что стрелка тянется не к географическому, а к магнитному полюсу Земли. Куда хуже обстояло дело со скоростью. В XV веке еще не было лага, прибора для измерения скорости хода судна, и ее оценивали лишь на глаз. При этом, разумеется, можно было допустить очень серьезную ошибку, ведь наблюдатель не мог учесть скорость попутного или противного течения, а оно либо форсировало, либо замедляло движение судна.

Неладно обстояло дело и с измерением времени. Карманных часов XV век не знал, время на кораблях рассчитывалось по песочным часам — ампольетам. Песок пересыпался из верхней склянки в нижнюю за полчаса, после чего приставленный к этому прибору юнга должен был перевернуть ампольеты, а вахтенный начальник отметить на грифельной доске очередной интервал времени. Стоило юнге на несколько минут зазеваться или командиру, стоящему на вахте, пропустить очередную отметку, и в отсчет времени вносились серьезные ошибки.

К счастью, исправимые, так как мореплаватели имели возможность определять местное время по солнцу или по Полярной звезде (если эти светила не скрывались за облаками).

В результате допускались колоссальные ошибки. На обратном пути Колумб и его кормчие разошлись, определяя место корабля, на 10 градусов, или почти на 900 километров!

Мы доплывем, хоть путь далек…

Хотя дисциплина на кораблях оставляла желать лучшего, распорядок морской службы соблюдался весьма строго. Вахта сменялась через каждые восемь ампольет, то есть по истечении четырех часов, причем время смены возвещал судовой колокол.

Корабли шли под флагом Католических Королей, и естественно, что во флотилии соблюдались традиционные религиозные церемонии.

С. Э. Морисон описал их очень образно и ярко:

«На каждом корабле юнга должен был встречать утреннюю зарю песней, начинавшейся так:

Благословен будь свет дневной,

Благословен будь крест святой.

После чего он читал «Отче наш» и «Аве Мария» и просил благословения команде корабля. Юнга перевертывал склянки ампольеты каждые полчаса тоже с песней. Так, например, когда било пять склянок, он пел:

Пять минуло, шесть пришло,
Бог захочет — семь придет.
Ход быстрей, усердней счет.

С заходом солнца, перед ночной вахтой, все матросы вызывались на вечернюю молитву. Церемония начиналась с того, что юнга зажигал лампу нактоуза и пел: