Колумбайн

Но после 20 апреля некоторые хорошие полицейские приняли несколько очень плохих решений. Выжившие не без оснований подозревали, что официальные лица округа скрывают информацию. Руководство департамента шерифа округа Джефферсон лгало насчет предупреждений мистера и миссис Браун по поводу опасности, которую представлял Эрик, но Рэнди и Джуди сделали так, чтобы об их сигналах узнали все. В департаменте шерифа кто-то пытался уничтожить документы, связанные с обращениями Браунов. Вскоре после бойни детектив Майк Гуэрра заметил, что с его письменного стола исчезла бумажная версия досье, которое он составил на Эрика год назад. Несколько дней спустя досье так же загадочно вернулось на место. Позднее, летом, он попытался найти электронную версию файла в компьютере и обнаружил, что она стерта.

Бумажный вариант опять исчез и с тех пор так больше и не появлялся.

За последующие несколько месяцев помощница начальника отдела департамента шерифа Джона Кикбуша приняла участие в нескольких собраниях, которые впоследствии показались ей настораживающими и внушающими беспокойство.

Каждый день Патрик снова пытался приподнять ногу. Сосредоточься, говорили врачи, и всякий раз, когда он концентрировался, в серое вещество его мозга устремлялся поток электронов и искал новые пути через поврежденное левое полушарие. И после того как эти электроны наконец установили сигнал – слабый, почти неразличимый, – они проложили в сером веществе мозговой эквивалент новых линий электропитания. И сигнал начал становиться сильнее.

В палате все время были люди. Как-то в первую неделю мая у мальчика сидели один из его товарищей по водным лыжам и несколько тетушек и дядей. Патрик лежал на кровати, обездвиженная нога покоилась на подушке. Она была обернута ортопедическим приспособлением для фиксации суставов, которое делало ее еще тяжелее, но Патрик все равно напрягся. И медленно, едва заметно его бедро приподнялось.

– Эй! – крикнул он. – Смотрите, что я могу!

Они ничего не увидели: он смог поднять ногу лишь настолько, что она перестала давить на подушку. Но он чувствовал – ее держит не подушка, а он сам.

Восстановив контакт с конечностями, Патрик быстро пошел на поправку. Каждое утро он чувствовал какое-то изменение к лучшему. Сначала сила вернулась в центр тела, в торс, затем дошла до бедер и плеч, потом вниз, к правым локтю и колену. Еще несколько недель – и он смог встать. Сначала его поставили между параллельными горизонтальными брусьями, доходившими до бедер. Вокруг талии было повязано что-то вроде буксировочного троса, который держал физиотерапевт, помогая Патрику пройти короткое расстояние между брусьями. Это был хороший день. Брусья были крепкие и шершавые. Приходилось собираться с силами для каждого шага.

Позже он перешел на ходунки на колесах, а затем на костыль с опорой на локоть. Но для далеких поездок или когда он уставал, ему по-прежнему требовалось инвалидное кресло. Труднее всего будет полностью восстановить подвижность пальцев. Уйдут месяцы, прежде чем он сможет держать ручку так, чтобы правая рука не тряслась. А ходьбе долго будет мешать неспособность производить пальцами ног те мелкие движения, которые мы обычно не замечаем.

У Анны-Марии Хокхальтер дела шли хуже. Она едва выжила. Спинной мозг был разорван, и ее мучила невыносимая боль. Девушка несколько недель провела в бреду на морфии, жизнь поддерживали искусственная вентиляция легких и зонд для искусственного кормления. Из-за всех этих трубок и окутывающего мозг тумана она не осознавала, что произошло и что ее ждет впереди.

Наконец она немного пришла в себя и спросила, сможет ли она еще когда-нибудь ходить.

– Нет, – ответила медсестра.

«Я тогда просто заплакала, – позднее рассказывала Анна-Мария. – Медсестре пришлось привести моих родителей, так горько я рыдала».

Шесть недель спустя она присоединилась к Патрику в больнице Крэйг. Друг Дэнни Рорбофа Шон Грейвс тоже находился здесь, у него была частично парализована нижняя половина тела. За лето ему удалось сделать несколько шагов в приспособлениях для фиксации суставов. Лицо Лэнса Кирклина было реконструировано с помощью титановых имплантов и пересадок кожи. У него остались заметные шрамы, но он обращал это в шутку.

«Классно состоять на пять процентов из металла», – говорил он.

В недели, последовавшие за трагедией, члены семей убитых в библиотеке обошли место преступления в сопровождении детективов. Им необходимо было это увидеть. Дон Анна остановилась на том месте, где была убита ее дочь, Лорен Тоунсенд. Первый стол слева. Ничего здесь не изменилось, только убрали рюкзаки и личные вещи после того, как они были сфотографированы, занесены в протокол и возвращены семьям погибших.

«Эмоциональное воздействие было такое, что я даже не знаю, смогу ли адекватно его описать, – сказала Дон Анна. Но она не могла поступить иначе. – Мне, как и всем, нужно было с этим соприкоснуться, вернуться сюда и хоть как-то обозначить свою связь с тем, что здесь произошло».