Колумбайн

Поначалу ученики школы и родители полагали, что они все стоят на одной стороне. Прошло несколько недель, прежде чем они осознали, что им придется противостоять друг другу. Родственники погибших поняли, что находятся в меньшинстве, и организовали Группу родителей, чтобы отбиваться. 27 мая, когда они ее еще только организовывались, в Денвер прилетел получивший скандальную известность в СМИ адвокат и любитель саморекламы Джеффри Фиджерс, вечно красующийся в телике благодаря участию в таких громких процессах, как суд над доктором Кеворкяном, который помогал пациентам умирать, и устроил наделавшую немало шума пресс-конференцию. Он заручился поддержкой семьи убитого Айсайи Шоэльса, чтобы подать родителям убийц показушный иск на четверть миллиарда долларов, который наверняка снова вернет «Колумбайн» в заголовки газет, причем в самом худшем свете.

– Тут дело вовсе не в деньгах»! – заявил отчим Айсайи. – Мы подали иск, чтобы добиться перемен! Единственный способ добиться перемен – это ударить их по кошельку!

Он говорил правильные вещи, но публика была настроена скептически относительно его мотивов. Фиджерс уверял, что потратит на этот судебный процесс больше денег, чем может рассчитывать получить от родителей двух подростков-убийц. Согласно закону Колорадо, сумма возмещения вреда, выплачиваемая физическим лицом, не могла превышать 250 000 долларов, а государственное учреждение могло выплатить за причинение ущерба не больше 150 000 долларов.

– Этот иск является символом борьбы, – заявил Фиджерс. – Но циники объяснят его алчностью.

Суды были ожидаемы, но никто не ждал, что все окажется таким показушным или что иск будет подан так быстро. Законы Колорадо давали потерпевшим год для подачи исков о возмещении вреда и полгода для заявления о намерении подать такой иск. А между тем после трагедии прошло всего пять недель. Но семьи убитых уже поговаривали о судах в качестве рычага давления и крайней меры.

Известие о подаче иска отчимом Айсайи Шоэльса было своего рода пробным шагом, но из этого ничего не вышло. Выжившие остались особенно поражены. Многие из них впоследствии посвятили следующий этап своих жизней какому-то способу достижения справедливости: борьбе против измывательств сильных школьников над слабыми, ужесточению контроля за оборотом огнестрельного оружия, организации утренних молитв в школах, работе над инструкциями для подразделений полиции быстрого реагирования, составлению перечня настораживающих признаков в поведении подростков, говорящих о том, что они могут устроить атаку, или хотя бы просто возвращению своей школы или борьбе за полный снос библиотеки. Подача исков грозила все это испортить. Это также бросало тень на следующую большую битву, которая уже начинала разворачиваться, когда Шоэльсы давали пресс-конференцию по поводу своего иска. В центре битвы также стояли деньги.

Пожертвования, стекавшиеся со всей страны за первый месяц после трагедии, составили более двух миллионов долларов. Еще через месяц эта сумма достигла трех с половиной миллионов долларов. Возникло четыре десятка разных фондов. Местное отделение общенациональной благотворительной организации «Дорога вместе» создало специальный фонд «Исцеление ран», чтобы координировать распределение этих средств. Робин Финеган была психотерапевтом со стажем и защитницей прав потерпевших. В свое время она плотно работала с выжившими во взрыве в Оклахома-Сити. «Уже очевидно, что это будет очень тяжелый и болезненный процесс, – сказала она общенациональным СМИ. Имелось слишком много претендентов на собранные деньги. – Некоторые люди недовольны». Это было явное преуменьшение.

Когда пара учителей получила на двоих пять тысяч долларов на лечение мучающих их тревоги и страха, Брайан Рорбоф взорвался. «Это преступление», – сказал он. Он хотел, чтобы деньги были поделены поровну между семьями раненых и убитых. Но так ли это справедливо? Отец Лэнса Кирклина оценивал сумму медицинских счетов на лечение его сына в один-два миллиона долларов; у его семьи не было страховки. Марку Тейлору требовалась сложная операция, потому что ему четыре раза выстрелили в грудь, а между тем его матери не на что было покупать продукты и платить за квартиру. Это так унизительно, сказала она. Женщина чувствовала себя попрошайкой. «Мой сын в больнице. Я не могу работать. У нас нет ни гроша, а ведь фонд собрал несколько миллионов долларов. По-моему, это отвратительно».

Адвокат семей Тейлоров и Кирклинов намекнул, что некоторым семьям компенсация нужна больше, чем их товарищам по несчастью. Брайан Рорбоф снова впал в ярость. Это значит, что жизнь Дэнни не имела никакой ценности, сказал он газете Rocky Mountain News. Для Брайана деньги несли символическое значение: это было посмертное определение важности каждой прерванной жизни. Для других же собранные средства имели чисто практическое значение.