Колумбайн

В начале июля фонд «Исцеление ран» объявил план распределения собранных средств: сорок процентов из общей суммы в 3,8 миллиона долларов пойдут прямым жертвам стрелков. В отношении этих денег был достигнут сложный компромисс: четверо подростков, раненные особенно тяжело, получат каждый по 150 000 долларов; каждая из тринадцати семей убитых получит по 50 000 тысяч долларов. Таким образом, семьи погибших получили в общей сложности 650 000 долларов, а семьи подростков с тяжелыми ранениями в общей сложности 600 000 долларов, поэтому создавалось впечатление, что первые получили больше. Двадцать один ученик, ранения которых были легче, получили по 10 000 долларов, причем для многих это не покрывало и малой доли расходов на оплату медицинских счетов. Большая часть оставшихся денег пошла на посттравматическую психотерапию и поддержку программ, развивающих толерантность. Примерно 750 000 долларов были предусмотрены на непредвиденные расходы – это компромисс, позволяющий покрыть неоплаченные медицинские счета, однако не создающий впечатления, что раненым отдается преимущество перед погибшими.

Брайан Рорбоф на этом успокоился – ему было достаточно того, что его услышали.

Тому Клиболду приходилось иметь дело с целым морем гнева. «Кто дал моему сыну это огнестрельное оружие?» – спросил он преподобного Марксхаузена. Он также чувствовал, что общество его предало, ведь в школах царит культура, в которой считается нормальным цепляться к тем, кто не такой, как остальные.

Том сделал все возможное, чтобы изолироваться от разгневанного мира. Его работа позволяла ему прятаться дома, и он был только рад этому. Но Сью устроена по-другому. «Ей надо выходить из дома», – сказал Марксхаузен.

28 мая Кэти Харрис написала семьям погибших письма с соболезнованиями. Многие из адресов убитых нигде не публиковались, поэтому она положила каждое из тринадцати писем в конверт, написав на нем фамилию соответствующей семьи, запечатала, а потом сложила все в большой конверт из оберточной бумаги и отправила его на адрес, который, как заявили представители округа, являлся адресом координационного центра для пересылки корреспонденции жертвам трагедии.

Неделю спустя Кэти отправила письма также и семьям двадцати трех учеников, получивших ранения. Однако руководство округа переслало их в департамент шерифа как потенциальный доказательный материал, а там официальные лица просто решили скрыть их, не став их ни читать, ни доставлять адресатам.

В середине июля об этой конфузной ситуации стало известно СМИ. «Доставлять письма адресатам вообще не наше дело», – заявил сержант Рэнди Уэст. На конвертах не было отметок об оплате почтовых расходов, не было и адресов, так что в конце концов официальные лица решили вернуть их отправительнице. Уэст посетовал на отказ семьи Харрисов от встреч с полицией, если им не будет предоставлен иммунитет, и заявил также, что его люди столкнулись с трудностями, пытаясь связаться с их адвокатами. «То они заняты, то мы заняты, и мы просто не можем установить контакт, – сказал сержант Уэст. – Думаю, если вы хотите облегчить всем жизнь, вы могли бы просто поговорить с нами».

Харрисы наконец нарушили трехмесячное молчание, сделав заявление, в котором опровергли заведомо ложные сведения о письмах, распространенные властями. А их адвокат выступил с утверждением, что представители шерифа ни разу не попытались связаться с ним по этому поводу.

В конечном итоге все письма были возвращены отправительнице.

Сью Клиболд тоже написала в мае послания с извинениями. Она отправила их непосредственно семьям. Брэд и Мисти получили от нее следующее составленное от руки письмо: