Колумбайн

Но после первых пяти лет она наконец поняла, что в ее жизни не так. Что она делает в банке? Ведь она всегда мечтала стать социальным педагогом.

И она снова пошла учиться. Получив степень бакалавра, она нашла работу в патронаже, где занимается защитой детей. В конце 2009 года она получила степень магистра. Она любит свою работу и свою новую жизнь.

«Я нашла то, что у меня хорошо получается, что приносит моральное удовлетворение и знакомит с людьми, которые оказались в ужасных обстоятельствах, но сумели подняться над ними. Как можно не любить такое? Я люблю свое дело и люблю своего парня. Мне повезло, что я могу это сказать».

Именно этот поворот в жизни позволил ей простить Эрика и Дилана. «Злость? Я покончила с ней», – говорит она. На это потребовалось время. Гнев уходил постепенно, в течение нескольких лет. «Чем больше я развивала свою индивидуальность, тем больше отпускала прошлое». Дело было не в Эрике и Дилане, а в ней самой. Надо забыть прошлое и жить дальше.

Линда Маузер была права – молодые быстрее восстанавливали душевные силы. Примечательно видеть их на десятой годовщине трагедии. В глубине души семьи тринадцати убитых и двоих убийц страдали в этот день неимоверно. Но было заметно, что большинство выживших, включая тех, кто был ранен, блаженно умиротворены. Общий тон церемонии казался безмятежным, толпа вела себя вежливо и уважительно, и не чувствовалось, что она угнетена. В речах на этот раз было меньше накала – ни у кого больше нет нужды убеждать других в том, что они чувствуют себя именно так, а не иначе; теперь они просто жили.

Накануне вечером в школе собрались пятьсот бывших учеников, четверть тех, кто пережил нападение. Их настрой поразил мистера Ди. Они повзрослели, закончили колледжи и строили карьеру. Многие были женаты или замужем и уже растили детей. Они не так уж часто думали о стрельбе. У них все было хорошо.

Мистер Ди уходил с церемонии, чувствуя такое облегчение, какого не испытывал уже десять лет.

Самым трудным для Валин было простить Эрику и Дилану убийство ее близкой подруги Лорен Тоунсенд. Трудно прощать от имени кого-то еще. Но сегодня Валин не держит зла на Эрика и Дилана.

Их родителей она простила еще раньше. «Я уже в самое первое время понимала их и сочувствовала им, – сказала она. – Они ведь потеряли детей. Эрик и Дилан тоже были чьими-то детьми».

Затем, в октябре 2009 года, Сью Клиболд опубликовала эссе в журнале O, The Oprah Magazine, в котором изложила свое понимание падения сына. Она попросила прощения у семей жертв и в ярких деталях описала то горе, с которым она живет уже десять лет: как плачет, утирая слезы посудным полотенцем, как на нее действует вид детей в продуктовом магазине, ведь она знает, что ее сын сделал с невинными учениками «Колумбайн».

«Прочитав ее эссе, я заплакала», – призналась Валин. Она и раньше понимала, что родители Эрика и Дилана страдают, но не имела четкого представления о том, что именно они чувствуют. «Это эссе показало мне ее мир, и я увидела, как ей больно. Это был по-настоящему мужественный поступок. Ведь их ненавидит весь мир. Весь мир их винит. Если это эссе дало ей возможность хоть немного излить душу, я надеюсь, что ей стало легче».

Почти ничто из того, что случилось в «Колумбайн», уже не вызывает у Валин эмоций. Она очень привлекательная молодая женщина, и, хотя шрамы и уродуют ее руку, она закатывает рукав и показывает их, ни о чем не беспокоясь. И о том, как ее ранили, и о пребывании в больницах, и о боли она рассказывает с улыбкой. Она вспоминает все это, не переживая все заново. Но один эпизод по-прежнему вызывает у нее ярость. Говоря о нем, она плачет.

Дело в том, что Валин Шнур и есть та девушка, которая во время бойни в библиотеке действительно сказала, что верит в Бога. Заблуждение относительно якобы мученической смерти Кесси привело к тому, что Валин стала мишенью злобных нападок. Пока она лечилась и горевала о смерти Лорен, на нее непрестанно сыпались обвинения во лжи. «Я была так зла на Крэга. Из-за его ошибки на меня обрушилось столько негатива. Очень больно, когда ты говоришь правду, а тебя называют лгуньей. В моей церкви пасторы с пеной у рта рассказывали всем эту историю про Кесси. И я чувствовала, что они – часть той группы, которая обвиняет меня во лжи».

«Это были нападки на саму мою человеческую суть, – сказала она. – Именно поэтому пережить это было тяжелее». Тяжелее, чем нападение на нее, от которого она едва не погибла, – вот что она имеет в виду. Смерти и ранения остались позади, но обвинения в клевете продолжаются.

Ее особенно возмущает книга Мисти. «Я знала, что она ее напишет, – говорит Валин. – Хотели они того или нет, но, напечатав эту книгу, они назвали меня лгуньей. А это так унизительно. Мой отец был в ярости. Мне было больно. Они так и не извинились передо мной. И ничего не объяснили».

А вот Крэг попросил прощения. И она ему благодарна.