Колыбель богов

К жертвеннику, который находился на глубине около ста шестидесяти локтей, спускались по вырубленным в горе ступеням. Они были скользкими, так как в пещере было влажно из-за подземного озера, поэтому морякам, исполнявшим роль носильщиков, пришлось применить всё своё умение держаться на ногах на мокрой палубе при любой качке. Алтарь Дивея — грубо отёсанный камень в половину человеческого роста — находился рядом с каменными столами для приношений.

Повинуясь указанию Акару, моряки водрузили на стол две амфоры работы Кбида, что уже указывало на большую ценность даров. Но и это было ещё не всё. Старый кибернетос с торжественным видом водрузил рядом с амфорами небольшое изображения Дивея, вырезанное из драгоценного белого оникса с розоватыми прожилками, рядом с ним поставил мраморную фигурку козы Амалфеи, вскормившей будущего бога неба, грома и молний в пещере Козьей горы, положил на стол двух золотых быков — деньги богачей Крита — и присовокупил к дарам красивый бронзовый лабрис, на обоих лезвиях которого были выгравированы загадочные орнаменты. Жрецы сдержали восхищение и удовлетворение такими дарами только благодаря своему стоическому характеру.

Продукты в пещеру не заносили, а передали жрецам наверху. Разнообразной еды привезли много, и вся она была отменного качества. Что касается самого жертвоприношения, то Акару и Даро насыпали на алтарь кучку зерна и сверху полили молоком — напоминание Дивейю о козе кри-кри, которая вскормила его в младенчестве из своих сосцов.

Жрецы осветили обширную пещеру многочисленными факелами — так делалось всегда, когда сюда приходили жертвователи, — и она на глазах преобразилась из глубокой чёрной дыры в прекраснейший дворец. Особенно красивым было подземное озеро, над которым нависала «мантия Дивея» — многочисленные каменные сосульки белого и розоватого цвета, которые при свете факелов искрились так, словно их усыпали драгоценными каменьями. Они росли тысячелетиями, капля по капле, которые превращались в камень и застывали самым причудливым образом.

Надолго задержаться в пещере жрецы не позволили — после тяжёлой дороги Видамаро стало совсем худо. Уже поднимаясь по лестнице, Даро услышал, как жрецы запели какую-то старинную молитву-заклинание. По всей пещере пошло гулкое эхо, и юноше показалось, что от этого её стены задрожали и с потолка посыпались мелкие камешки. Только наверху, когда все выбрались на свет ясный, немного испуганный юноша понял, что где-то далеко в горах случилось очередное землетрясение.

Такие явления на Крите были довольно частыми и постоянно повторяющимися. И только благодаря молитвам жриц (по крайней мере, так они утверждали; а не верить им считалось неслыханным святотатством) и жертвоприношениям Асираи, Матери Богов, которая удерживала под землёй ревущего и трясущего земной свод быка, Колебателя Земли, жители острова хоть и опасались за свою жизнь, но пребывали в уверенности, что ничего дурного с ними не случится…

Три дня и три ночи шла борьба за жизнь Видамаро. Его подняли из пещеры наверх и устроили в шалаше, сплетённом из пахучих веток можжевельника. Вечнозелёный маленький кипарис обладал многими целебными свойствами, а главное — отпугивал змей. Несмотря на то что змея на Крите считалась священной, её укус для кибернетоса с его сильно ослабленным от ранения организмом мог быть смертельным. Жрецы умели лечить укушенного змеёй человека, но Видамаро был на грани между жизнью и смертью, поэтому его следовало оберегать от этой неприятности всеми доступными средствами.

Даро подметил, что жрецы лечили отца в основном мёдом. Ведь мёд, собранный в горах Дикти, обладал особыми целебными свойствами. Жрецы пропитывали им повязки, а также накладывали на рану мазь, в составе которой был мёд, рыбий жир (его присутствие Даро определил по запаху; конечно же объяснять ему что-либо никто бы из жрецов не стал) и какой-то желтоватый порошок. Кроме того, отцу давали медовое питьё вместе с травяными отварами и настойками и постоянно окуривали шалаш внутри дымом ароматических трав.

На третий день опухоль возле раны значительно уменьшилась, а болевые ощущения явно пошли на спад; Видамаро уже не стонал и не метался на своём ложе, представлявшем собой всё те же ветки можжевельника, укрытые бычьей шкурой, лежал спокойно и всё время спал. Что касается мёда, то, как объяснил юноше немало повоевавший в своей жизни Акару, это старый проверенный способ лечения глубоких колотых и резаных ран. Благодаря мёду рана остаётся чистой, не гноится, а из-за его способности притягивать влагу, медовые повязки не высыхают, и не прилипают к ранам, поэтому при перевязках новая нежная кожа не повреждается.

На четвёртый день отец проснулся и сразу же потребовал вина и еды. Подкрепившись, он наконец обратил внимание, что находится не дома, в своей опочивальне, а в горах.

— Дикти? — коротко спросил он Акару.

— Да, — ответил тот. — Священная пещера…

— Хорошо… — Видамаро с удовлетворённым видом закрыл глаза. — Будем жить…