Колыбель богов

Днём кибернетосы кефтиу в основном ориентировались по очертаниям знакомых берегов или по приблизительному подсчёту пройденного пути, а ночью, в открытом море, что случалось весьма редко, — по созвездию Тавроса и другим звёздам. Определение курса и направления ветра тоже было не очень точным, так как различали всего четыре пункта — восток, запад, север и юг. А ведь торговые суда в значительной степени, а крупные военные корабли — даже исключительно — зависели от погоды. Их сносило с курса даже при не очень сильном боковом ветре.

Беспомощность судов в дурную погоду ограничивала время судоходства летними месяцами. Зимой, в период сильных штормов, выходить в море отваживались или глупцы, или безумцы. Поэтому минос и выбрал время для отправки посольства с таким расчётом, чтобы Видамата и его свита перезимовала в Микенах. Длительное пребывание в гостях предполагало большее количество нужных сведений, которые обязан был разведать Даро.

По этим причинам посольская флотилия выбрала более длинный, но надёжный путь — от острова к острову. Одни из них считались необитаемыми, хотя не исключено, что там проживал какой-нибудь древний народ, другие были обжитыми, а третьи служили пристанищем лэйстес. Конечно, с кефтиу морские разбойники старались не связываться, тем более — с военными кораблями Крита, но на ночь, когда приходилось бросать якорь у берега и посольские чины, а также некоторое количество эпибатов сходили на сушу, обязательно выставлялось охранение.

Оно было двух видов: «медное» — это когда посольство охраняли исключительно воины в своей медно-бронзовой броне, и в виде настоящего военного лагеря, для которого сооружали прочный забор со сторожевыми вышками, а иногда даже рыли ров с валом, если вблизи не было леса и предполагалась длительная стоянка для починки кораблей. Такие предосторожности не были лишними. Если прежде опасались только пиратов-ахейцев, которые не отваживались нападать на корабли боевого флота миноса, опасаясь скорой расправы (они старались грабить только торговцев), то «народы моря», появившиеся неизвестно откуда, подобные соображения в расчёт не принимали. Они бросались на всех, как взбесившиеся псы.

Кроме того, на островах были и любители поживиться за чужой счёт. Ночью они зажигали ложные сигнальные огни, и припозднившиеся суда, летевшие на их свет, как мотыльки на огонь, разбивались о скалы. Оставалось лишь ограбить потерпевших кораблекрушение и добить спасшихся. В рабство этих моряков и торговцев никогда не продавали — чтобы они не выдали тайну ложных маяков.

Изобретение этого промысла ахейцы приписывали Навплию, царю Эвбеи, которая была крупнейшим рынком рабов в Эгейском море. Когда чужеземные корабли приближались к цепи рифов у побережья, он зажигал огонь на горе Каферее. Обрадованные близостью суши путешественники забывали об осторожности и плыли в направлении ложного маяка. На этих рифах погибли многие суда, как торговые, так и военные. Каферея находилась в юго-восточной части Эвбеи, у мыса, образованного северным склоном трёхглавой горы, которая напоминала трезубец Посейдона — отца Навплия; это был символ его власти над морем.

Главные требования к стоянке кораблей были просты: отлогий берег, удобный для вытаскивания и спуска судов, наличие питьевой воды и защищённость от волн и ветра. Удобные бухты с портом и причалами, где можно было отдохнуть со всеми удобствами, на скалистых островах Эгеиды были редкостью, поэтому чаще всего ночь заставала флотилию где-нибудь в пустынной местности и корабли приходилось вытаскивать на берег (кормой к берегу, носом к воде), поставив их на «фаланги» — деревянные катки, предохранявшие корпуса от повреждений и облегчавшие спуск кораблей в море. Во время недолгих стоянок корабли крепились к берегу канатами. Все суда Крита имели в запасе несколько заострённых кольев и деревянную колотушку. Когда судно подходило к берегу носом, кто-нибудь из команды выпрыгивал на сушу и, если поблизости не находилось камня или дерева, вбивал колотушкой толстый кол в землю, принимал конец каната и привязывал его к колу, который при отходе вытаскивали из земли и уносили обратно на корабль.

С восходом солнца корабли стаскивали в воду длинным, окованным железом шестом длиной в двадцать два локтя и выводили на глубину. Далее поднимали и укрепляли мачту, разбирали и просовывали в ремённые петли вёсла и ставили паруса. Но в основном кораблям приходилось становиться на якоря из-за отсутствия пологого песчаного берега, и на берег сходили немногие, притом по очереди (их отвозили туда на кимбах[108] — небольших лодках, которые имелись на всех военных кораблях), а остальные — гребцы и эпибаты — оставались дежурить, готовые в любой момент вступить в бой.