Колыбель чудовищ

Александр обжег его яростным взглядом, но голос его, ровный и спокойный, ничем не выдал обуревавших его эмоций.

— Каин, мы, помнится, хотели с тобой побеседовать тет-а-тет. Думаю, лучшего случая нам не представится.

— Как знаешь.

Когда все вышли, Алекс поднялся из-за стола и неторопливо приблизился к Каину, взирающему на него по обыкновению насмешливо.

— Что ты задумал, Каин? Куда повезешь ее? Неужели ты правду считаешь, что девочка будет счастлива с тобой?

— Как я погляжу, ты думаешь, что лишь ты способен принести ей счастье.

— А что, если и так? Что можешь дать ей ты? Погубить ее, так же, как Арабеллу когда-то?

— Ты нарочно меня провоцируешь? — в голосе Каина зазвенел лед. — Зря стараешься: компания Яны научила меня сдержанности. Кроме того, как смею я поднять руку на главу Семьи!

— Прекрати ерничать! — поморщился тот. — Она же тебя не любит…

— По-моему, ты не считал так, когда застал нас вместе в спальне.

— Она просто боится тебя, вот и все. И не может сопротивляться твоему натиску.

— О, поверь мне, то был не страх. Уж мы-то с тобой способны различать истинную суть эмоций, не так ли?

— Ты намерен обратить ее?

— Только с ее согласия.

— Она не согласится.

— Время покажет.

— Я знаю ее лучше, брат. Я пробовал ее кровь.

— О, ты тоже? — съехидничал Каин.

Александр побледнел, стиснул кулаки, с великим трудом удерживаясь от желания врезать по ухмыляющейся физиономии брата.

— Ты… ты ее укусил?!

— Я думал, она тебе рассказала. Впрочем, у вас не было возможности поговорить наедине…

— Зачем ты это сделал?!

— Не надо было выводить меня из себя, похищая моих слуг из моего же дома. Ты — причина моей несдержанности.

— И она… она после этого еще и позволила тебе…

— О да. — ухмылка вампира стала еще шире.

Александр выпрямился, прикрыв глаза ладонью. Каин почти физически ощущал его боль. Пожалуй, он недооценил глубину чувств, которые его братец испытывал к Яне…

— Если бы я не знал, что она не поддается гипнозу, то списал бы все на него, — наконец, пробормотал Алекс. — Что ж, Каин, мешать я вам не стану — но учти: одна жалоба с ее стороны, и тебе несдобровать. Препятствовать твоему отъезду из города я также не намерен. Если таков ее выбор — так тому и быть. Я слишком ее… она мне слишком дорога, чтобы удерживать ее здесь силой. Надеюсь, тебе удастся сделать ее счастливой.

С этими словами он развернулся и стремительно вышел из кухни, не дав Каину времени обдумать ответ. Каин усмехнулся, глядя вслед своему несостоявшемуся сопернику, но усмешку эту нельзя было назвать победной. В душе горчило.

* * *

Они ждали его, чинно восседая за столом в столовой, точно образцовая семья: малышка-дочь и трое воинов-вриколакосов, преобразившихся благодаря новой одежде и принятому душу. Неверный свет свечей омывал их силуэты. Лиза была одета в нарядное розовое платье, несколько старомодное, но очень подходившее к ее золотистым кудряшкам и ангельскому личику; Вера, причесанная и накрашенная, смотрелась утонченно и загадочно в черном шелке, оттенявшем чудесный цвет ее кожи. Мужчины были точным отражением друг друга: кожаные куртки и кожаные же штаны, обтягивающие темные майки, берцы. И лишь одно объединяло всю эту до нелепости разношерстную компанию: жажда крови.

Первой его приближение, конечно, почуяла Вера. Поежилась, оглянувшись на темноту, царившую в стенах дома. Умница. Остальные увидели своего господина, лишь когда он бесшумно шагнул в круг света.

— Папочка! — Лиза подлетела к нему розовым мотыльком, доверчиво прижалась к ноге. Он снисходительно похлопал ее по голове, точно любимую собаку. Пересек комнату и занял свое место во главе стола. Вера молча поднялась и скрылась в темноте, откуда вскоре вернулась с полноватым мужчиной средних лет — прежним хозяином дома, который Марк облюбовал для 'гнезда'. Мужчина плелся за девушкой покорно, как баран, подвластный ее чарам, но в глазах его плескался животный ужас. Его жену убили на его глазах всего пару часов назад, не утруждая себя гипнозом — вампирам вздумалось поиграть со своей жертвой. Двое громил с горящими глазами, хохоча, бегали за визжащей, обезумевшей от страха женщиной по всей комнате, пока, наконец, не загнали в угол, где ее страдания оборвала маленькая девочка с кукольным лицом, разорвавшая ей горло. Стройная миловидная девушка, напоминающая эльфа, стояла в дверях, молча наблюдая за развлечением сородичей, но после присоединилась к трапезе. И вот — настал его черед. А он даже не мог выдавить из себя ни единой мольбы о пощаде.

Хрупкая с виду девушка швырнула его на стол перед Марком, который невозмутимо протянул руку и рванул когтями горло жертвы. Сделав первые пару глотков — он не был голоден, но отдавал дань традиции — Перворожденный бросил агонизирующее тело на растерзание вриколакосам. Лиза с ногами забралась на стол, склонилась над мужчиной, по-кошачьи лакая струящуюся из раны кровь; Матвей и Илья терзали его плоть, рыча, точно волки. Вера смотрела на них, закусив губу, и на лице ее отражалась борьба страдания и жажды.