Колыбель качается над бездной

Я махнул рукой. Вряд ли добьёшься от него чего-нибудь дельного. Напустил туману – и только. Ничего конкретного.

– Главное – найди свою дорогу, – продолжал он свои нравоучения. – И тогда выйдешь победителем. А мне пора. Моё дело – шагать.

Я поймал на себе многозначительный взгляд Лены. Шагающий.

Старик заковылял в лесную чащу, прочь от бетонки. Отойдя уже на приличное расстояние, обернулся.

– Зови меня Агасфером, Победитель, – донёсся до меня его голос.

18.

Победитель. По-латыни – Виктор. Снова случайное совпадение? Или во всём этом был какой-то скрытый смысл? И что это ещё за прозвище – Агасфер?

Я отбросил все эти вопросы, как нечто второстепенное, не заслуживающее внимания, чтобы не засорять мозги и не бередить душу неясными тревогами. Главное сейчас – выбраться отсюда.

Нам ничего не оставалось, как следовать указаниям старика, поскольку своих идей у нас просто не было. Да и дорога здесь была только одна – авось и выведет куда-нибудь. Выбор, как видите, невелик.

Мы снова вышли на старую бетонку и двинулись в прежнем направлении. Развалины КПП остались позади. Теперь мы находились на территории бывшего военного объекта, поэтому не очень удивились, когда вскоре на обочине обнаружили брошенный, уже порядком изъеденный ржавчиной, БТР. Мы миновали и его.

Дорога пошла в гору. Я взглянул на часы. По моим прикидкам, должно было быть что-то около девяти вечера, однако часы показывали семь. Да и солнце не торопилось садиться. День явно не спешил заканчиваться.

Сначала лес, который водит, потом колонна немецких танков и мёртвая деревня, следом – чудной старик со своими философскими сентенциями, а теперь ещё и это. Всё явно шло наперекосяк. Не слишком ли много для одного раза?

Лес плотной стеной сопровождал дорогу, два ряда стройных сосен выстроились по обе её стороны подобно шеренгам вражеских солдат-великанов. Стояла абсолютная тишина: ни дуновения ветерка, ни привычного гомона лесных пичуг. Лес словно замер в предвестии каких-то важных событий. Чужое, зловещее безмолвие давило на нас, обволакивало, гнало вперёд, всё время вперёд по этой бесконечной дороге. Казалось, стоит нам свернуть с неё, как лес снова вышвырнет нас на бетонку.

Мы шли молча, каждый думая о своём. Впрочем, о чём думает Лена, я догадывался: наверняка, о том же, о чём и я. Мои же мысли вертелись вокруг этого проклятого леса. В пути у меня было достаточно времени, чтобы о многом передумать, и сейчас эти мысли вылились в серию вопросов, которые, увы, пока оставались без ответов. Во-первых, почему мы до сих пор не встретили ни одного человека? Старик, разумеется, не в счёт. Мы всё-таки не в тайге, где на сотни километров порой не встретишь никакого жилья. Но даже там, в глухих сибирских лесах, человек оставлял следы своего присутствия: на лесных тропках нет-нет да наткнёшься на обрывок газеты, окурок от сигареты, след от костра. Здесь же не было ничего, что бы напоминало о существовании человека. Здесь не было даже тропинок – если не считать, конечно, этой заброшенной бетонки – единственного творения человеческих рук на десятки километров вокруг.

Здесь никогда не бывает людей. Лес не пускает.

Но почему тогда он пустил нас? Случайно, или это где-то кем-то спланировано? Сразу же возникала догадка, которая только ещё более сгущала тучи в этой череде загадок: нас здесь ждали. Нас не просто ждали – нас сюда привели. Какие-то могущественные кукловоды дёргали за невидимые ниточки, а мы, как безвольные и бездумные марионетки, послушно выполняли команды, смысл которых для нас оставался скрытым. Началось же всё, по-видимому, с моего вызова к Власову. А потом пошло-поехало. Весь мой путь от кабинета Власова до этой бетонки (и, наверное, дальше) был жёстко детерминирован.

Я украдкой наблюдал за Леной. Она была задумчива, на лбу её пролегла глубокая вертикальная складка. Внезапное чувство вины захлестнуло меня. Я вдруг почувствовал себя страшно виноватым перед ней, виноватым за то, что невольно втянул её в эту дурацкую историю. Мне захотелось сказать ей что-нибудь хорошее, доброе, ласковое.

– Ну что ты, Ленок? – как можно мягче произнёс я, на ходу обнимая её за плечо. – Всё будет хорошо, я тебе обещаю. Вот увидишь.

Она вскинула на меня большущие серые глаза и улыбнулась. Готов поклясться, в её глазах не было ни тени упрёка, напротив, они светились весёлыми искорками. Морщинка на лбу тут же разгладилась.

– Спасибо тебе, Витенька.

– За что? – спросил я, сбитый с толку.

– За такое прекрасное приключение.