Колыбель твоих оков

— Я его вообще почти не вижу, поэтому и сравнить не с чем.

На сегодняшний день уже почти неделя, как я живу в доме Эммануэля. За все это время я только один раз видела его в университете. Как он и обещал, в огромном особняке я практически не ощущаю его присутствия, думаю я не без грусти. Я целый день провожу на работе, как, впрочем, и всегда. Прихожу в свой временный «дом» поздно, сижу в кресле со своим лэптопом или поздно вечером выхожу на террасу прямо из комнаты полюбоваться заливом, когда дует береговой бриз и на темных волнах блестят капли лунного фосфора. Пару раз, когда я вижу Эммануэля мельком, у него оказываются какие-то неотложные дела, и он исчезает за доли секунды. Мы успеваем лишь обмениваться несколькими фразами о том, как прошел день, и о том, что в такую погоду очень хорошо у океана. Есть шансы на то, что у меня просто разыгралось воображение, но я почти уверена, что он меня избегает. Вполне возможно, что он жалеет, что поцеловал меня. Хотя странно для такого прямолинейного, уверенного в себе и рассудительного человека, как Эммануэль, играть в прятки, когда он может элементарно выставить меня за дверь.

— Просто это как-то подозрительно. Знаешь, как затишье перед бурей, — соглашается с ним Вун. У него ярко выраженный акцент, и иногда его трудно понять. Но, что совершенно поразительно, он безупречно пишет на английском языке, я знаю об этом, поскольку он высылал мне свои статьи, которые могут оказаться полезными для моего проекта. Я уже поняла, какой он хороший человек и друг. Если пообщаться с ним подольше и привыкнуть к акценту, который иногда сильно мешает, потому что приходится то и дело переспрашивать, то за знакомство с таким человеком можно только благодарить судьбу.

— Помяни черта, и он тут как тут, — тихо произносит Бруно.

Я разворачиваюсь в направлении его взгляда, но мне можно было этого и не делать — этот пронизывающий взгляд я почувствую даже спиной.

— Вижу, что вы трое очень усиленно работаете, — глаза Эммануэля, ставшие почти стального цвета, прожигают во мне дыру.

У него в руках фирменный стакан кофейни с надписью «Татте любит латте», очевидно, он только что купил «кофе с собой». Когда он зашел в кафе, как долго здесь находится, и почему я не увидела, как он заходил?

— Главное — не перерабатывайте, — несмотря на то, что Эммануэль обращается к нам троим, смотрит он только на меня, будто Бруно и Вуна вообще не существует. — Хотя вам это не грозит, — добавляет он.

Краем глаза я замечаю, как Бруно и Вун переглядываются. У меня, впрочем, как всегда бывает в присутствии Эммануэля, перехватывает дыхание.

И все же я решаю, что это и есть мой шанс потренировать навыки общения, следуя указаниям Бетан. Я делаю вдох и выдох, повторяю про себя: «со мной все в порядке, я имею право на перерыв», и спрашиваю себя: «какого черта Эммануэль хочет от меня, с какой целью он мне все это говорит?»

— Эммануэль, у вас все в порядке? Может, вы хотите к нам присоединиться? — пытаюсь я звучать как можно более искренно.

Если он меня не убьет, это будет уже победа. Лицо Эммануэля вытягивается — по всей видимости, с ним так никто не разговаривает. Ох, Бетан, если ты навлечешь на меня беду своими советами, я с тобой разберусь.

Ко всеобщему удивлению, Эммануэль резко разворачивается и уходит.

— Это было, мягко говоря, очень странно, — прерывает молчание Бруно. — Ты либо бесстрашна, либо тебе жить надоело. Одно из двух, — обращается он ко мне.

— Да уж, с ним так никто не разговаривает. Может, ты это зря? — интересуется осторожный Вун, буквально произнося вслух мои мысли. Но, как известно, слово — не воробей.

Когда я прихожу на работу на следующий день, я с удивлением обнаруживаю в коридоре первого этажа столпотворение моих коллег, о чем-то тихо переговаривающихся между собой. Я судорожно начинаю вспоминать, не забыла ли я о каком-нибудь супер-важном собрании.

Но не тут-то было. Я подхожу к Изабелле, которая о чем-то увлеченно беседует с Марией.

— Доброе утро. Что тут у нас происходит?

— Доброе, да не очень, — девушки обмениваются многозначительными взглядами. — У начальства форс-мажор.

Мой желудок сжимается при упоминании начальства. Видя мое замешательство, Изабелла поясняет:

— У Лорэна отец умер.

— Как умер? — я не обращаю внимания на то, как странно звучит мой вопрос. Противный холодок пробегает по моему телу. Я видела Лорэна-старшего всего несколько дней назад, и он казался вполне здоровым. И да, он, конечно, не самый приятный человек на свете, но я абсолютно не рада его смерти.

— В одном из его домов случился пожар или что-то вроде взрыва бытового газа, сейчас разбираются. Нашли только обгоревшее тело. Сейчас проводят ДНК-экспертизу останков.

Пожар, как странно. Мое подсознание кричит мне о том, что я что-то упускаю из виду.

— И когда это случилось? — я пытаюсь собраться с духом.

— Насколько мы поняли, вчера вечером.

— А откуда они знают, что это отец Лорэна? Может, это какой-то другой человек.