Колыбель в клюве аиста

- Трехмесячного... нашли... мы... Я как взглянула - вспомнила о вас, поверьте чутью: ваш! Здоровенький, лупоглазый - ваш! И хорошо! Ой, хорошо! Но тут заковыка: очередь не подоспела... Однако не тужите, знаю я очередных: им наш мальчонка, что картофелина в мундире на яблоне, - не обидятся, - слегка поправилась:

- Небось, не обидятся. Обмозгую с завом. - Она заговорщицки подмигнула нам. - Уладим, лишь бы...

Она не договорила - рядом распахнулись двери, в коридор вышла девушка в халате, со словами "Сидите тихо!" погрозила кому-то за спиной и торопливо двинулась внутрь здания. Однако не минуло и минуты, как двери снова шумно открылись - на сей раз в проеме ее показалась группа малышей.

- Здравствуйте... здравствуйте... - нестройно поприветствовала малышня. Мы ответили, несказанно обрадовав этих детей.

Работница нарочито угрожающе приподнялась с места - дети в веселой панике устремились в комнату...

- Старички, - сообщила машинально работница, - на днях отправляем в дома. Ну, чего размечтались?! - прикрикнула она на мальчика и девочку. Мальчик, весь закругленный, лобастый, на этот раз послушно направился назад, в комнату. Девочка по-прежнему, как-то оцепенело прижав обеими руками к груди куклу, оставалась на месте.

- Ты что? Иди же... Иди! Чего уставилась? - заговорила быстро и ласково женщина.

- Нравится глядеть, - последовал неожиданный ответ, ошеломивший, судя по всему, женщину.

- Чего глядеть? Окна, цветы - чего хорошего?

- Все.

- Какая! Нечего глядеть - все это есть и там, в комнате.

- В комнате скучно, - обрезала девочка, еще плотнее прижав к себе куклу.

- Ей скучно! Болтушка, болтушка - иди к себе, живее.

- Я не болтаю, - сказала, еще более посерьезнев, девочка и, видимо, снова неожиданно, потому что женщина теперь вскочила с места.

- Какая непослушница! - сказала искренне, досадуя, работница затем, водворив детей в комнату. - Сколько носились мы с болезнями! Поступила худенькой - мослы да кожа в гармошку, едва теплилась жизнь в теле: думали не выживет. Хвори не отпускали. Как-то хотели удочерить ее - куда там: прослышали про здоровье - и отбой. Молчунья - бывало за день слово не вышибешь, а тут выговорилась. Ладно. Идемте наверх. Обмозгуем.

Она прошла в кабинет начальницы, вернулась довольно скоро, наполненная значительностью и ответственностью за происходящее.

- В порядке, - молвила она строго. - Идемте к заву.

- Приглянется. Ваш... говорят, - зав. взглянула на работницу, - подходящий.

- Ой, подходящий! Доставить, что ли? В кабинете остались втроем.

Зав что-то черкала в рабочем кабинете - скорее всего, желая заполнить неловкую паузу, водила карандашом по цифрам в колонках, слишком поспешно переворачивая страницы. В голове у меня стояла сумятица, хотя с каждой последующей минутой все более явственней становилась мысль: "А каков? Не разочароваться бы!"

Жена выглядела не лучше, что-то говорила не то мне, не то себе, все больше сжимала мою ладонь - казалось, она мучилась тем же, думала о ребенке, которого с минуты на минуту должны были внести.

Но вот она сдавила мою ладонь - произошло это одновременно с шумами в конце коридора (слышался голос работницы, нарастающий топот ног), - побежала к выходу. Я машинально поднялся, рванул за ней. Показалось, что Лида побежала в нетерпении увидеть малыша. Ошибся. Устремилась она не к людям, тем, что эскортировали ребенка, - бежала, правда, будто навстречу им, и я увидел широкую улыбку на лице работницы, торжественно несшую в руках спеленатое существо, - сравнявшись с эскортом, она неожиданно круто взяла в сторону, бегом выбежала на лестничную площадку.

"Свихнулась! Что за фокусы?!" - думал я ошеломленно, догоняя ее. Краешком глаза увидел, как многозначительная улыбка на лице работницы вмиг преобразовалась в недоумение, как она застопорила шаг, растерянно проводила взглядом бегунью.

С непонятной решимостью Лида сбегала вниз, одолела этаж, другой - она уже выбегала в коридор на первом этаже, когда я, поравнявшись, схватил ее за руку.

Вырвалась, побежала дальше.

Потом произошло невероятное: она распахнула двери детской комнаты и в проеме ее - о, чудо! - мы увидели в той же позе и на том же месте девочку с куклой; позади нее, на значительном расстоянии, стоял малыш, далее, повернув голову к нам, еще двое-трое малышей. Будто девочка и не отходила никуда отсюда, а оцепенев, стояла, стояла... На лице ее вспыхнуло нечто похожее на догадку. Девочка вскрикнула: "Мама!" и бросилась к Лиде на руки - та прижала ее к себе, держала девочку с куклой в объятиях, что-то шептала и целовала, целовала... В щеки, лобик, нос... То был, Ибн, какой-то фантастический миг притяжения, когда все в тебе - каждая клеточка - и в другом существе вдруг раскрывается и тянется навстречу. Подобное приходилось, видеть впервые.

Девочка, побледнев и машинально не отпуская куклу, прижалась к Лидиной щеке и словно оцепенела...

Незабываем диалог с девочкой в первый день.

- Почему ты долго не приходила? - спрашивала она.

- Я... мы... были в командировке5 - ответила Лида, густо краснея.

- А что такое командировка?